Мир Цитадели

– А где кофе растет? – спросил я, усаживаясь на ящик.

– Французы выращивают, – ответил Аникин.

– Тоже в Цитадели вывели, – пояснил Шутихин. – Урожайность, как у всего остального, зашкаливает. Был у них в городке, видел плантацию.

– Когда они столько всего навыводить успели?

– Полагаю, что у них это все было. Цитадель выживала как-то в течение века, верно? Вот смотрите, – Шутихин оживился, – земли здесь очень много, земля плодородная, какой смысл создавать такие… гм… компактные растения с такой невероятной урожайностью? Только для ограниченного пространства.

– То есть у них там все росло?

– Разумеется. А потом они просто выдавали поселенцам то, что у них было. Поэтому живем широко, а растет все на пятачках.

– И что бы мы без Цитадели делали? – притворно вздохнул Федька.

– Жили бы в прежнем слое, как вариант, – усмехнулся я.

– Думаешь? – Он посмотрел на меня с удивлением.

– Ну, вот такая у меня теория. Цитадель управляет «провалами» каким-то образом. Тянет сюда людей.

– Зачем?

– Как зачем? – удивился я вопросу. – Мир населять. Впрочем, я не в обиде на них. Видал места и похуже, так что скорей благодарен. Сварился? – спросил я и сразу протянул кружку. Пластиковую, разумеется.

11

Утром следующего дня прилетел коптер. Сел в сторонке, чтобы мусор не разметать винтами, из него выпрыгнул Валерий с еще двумя бойцами, которые затем вытащили большие и тяжелые сумки. После них из кабины выбралась Настя. Поцеловались, она спросила:

– Как вы тут?

– Да как на природу выехали. В палатках прохладно, еды хватает, делать нечего, сидим и отдыхаем.

– Вы тут поосторожней отдыхайте.

– Да ты нас знаешь, у нас осторожность прямо на знамени написана. И всегда в обход идем. О, и американцы летят, – поднял я голову.

Все верно, они должны высадить наблюдателей, которым Валерий передаст подрывные радиомашинки и которых потом сменят наши. Их коптер вынырнул из-за вершины холма, завис, развернулся на месте и опустился рядом с нашим. Из него выскочили двое тоже с большими сумками и снайперскими винтовками в чехлах, а следом за ними еще двое, явно в помощь, вещи тащить, а заодно и с лопатами, потому что народ здесь надолго устраивается. Ну и последним показался заместитель шерифа из Фортуна-Хиллс, тот самый, с хвостом, который сначала подошел к нам, поздороваться.

– Наши ребята готовы, два самых лучших стрелка, – сказал он, пожимая мне руку. – Если хавийя появятся, то они им головы поднять не дадут.

– Ну и отлично. А мы дальше двинемся, подождем их там.

Мой народ лагерь уже почти собрал, может отбывать, в нас здесь больше надобности нет, американцы хороший пост выставляют, во все стороны видно.

– Берегите себя.

– Вы тоже. Любимая? – повернулся я к Насте. – Нам пора, – и притянул ее к себе.

– Ты правда осторожно, хорошо? – шепнула она мне на ухо. – Нам нужно себя беречь теперь, ты понимаешь? У нас появилась нормальная жизнь.

– Все я понимаю, – так же тихо ответил я. – Абсолютно все. И в драку мы лезть не будем вообще, пропустим их мимо и подадим сигнал.

– А дальше?

– А дальше у нас маршрут рейда проложен. Экспедиция, считай. С познавательными целями. До пляжа доедем, к слову.

– Я к вам туда прилечу, найду повод. – Она поцеловала меня в губы. – Ты обещал, запомнил?

– Запомнил.

Все же дождались Валерия, который вернулся с довольным видом, показал большой палец.

– Должно все накрыть, если они здесь будут. Сто килограммов зарыли в четыре порции, плюс три мины в мусоре. Мусора, правда, пришлось добавить.

– Не сдует?

– Нет, все приклеил. Ты все, выдвигаешь?

– Да, уже готовы.

– Давай, ждем сигнала.

Пожали друг другу руки, я помахал Насте, залезавшей в кабину коптера, и разошлись. Пикап уже стоял рядом, мне осталось только забраться в кабину, и машина рванула с места.

Идти в нужном направлении было несложно: хавийя здесь ездили не раз и полностью следы ветер не стер. То тут отпечатки колес, то там. Ну и хорошо, наши следы на этом фоне тоже потеряются. Накатали тропку, вот мы и воспользуемся.

Федька крутил руль, дымил сигаретой и даже что-то там напевал. Остальные развалились в креслах в кузове, притянув себя ремнями, а Шутихин при этом умудрялся даже дремать. Мысли текли лениво, пейзаж действовал убаюкивающе, холмы остались далеко позади.