Мир царя Михаила (СИ)

- Ваше величество, - сказал я, - хочу добавить, что присоединение к нашему Альянсу может дать Датскому королевству не только безопасность, но и вполне материальные выгоды. Я имею в виду финансовые, экономические и торговые преференции, а так же возможность получать крупные заказы от российского военного ведомства. Например, на пулеметы Мадсена. Крупную партию их мы уже недавно закупили. Будут и новые заказы на строительство кораблей для российского флота. Мы помним, что в составе Тихоокеанской эскадры прекрасно показал себя крейсер “Боярин”, который был построен на датской верфи “Бурмейстер ог Вайн”.

После сказанных мною слов глаза у Енса Кристенсена заблестели, и он переглянулся с графом Раабен-Леветцау, на лице которого появилась довольная улыбка.

И я понял, что теперь договор о присоединении Дании к Альянсу пройдет в фолькетинге без особых затруднений.

- Господин Дурново, господин фон Рихтгофен, - обратился к нам король Кристиан, - нам надо будет еще раз, как следует обдумать ваше предложение. Но, я думаю, что решение по нему будет благоприятным.

Мы с фон Рихтгофеном раскланялись, и вышли из кабинета.

- Господин Дурново, - обратился ко мне германский министр, - а не отметить ли нам нашу сегодняшнюю беседу в ресторане?

- А почему бы и нет, - сказал я, снова вспомнив свою лихую флотскую юность. - Я тут знаю одно хорошее местечко…

21 (08) марта 1904 года. Утро. Санкт-Петербург. Варшавский вокзал.

Инженер и изобретатель Тринклер Густав Васильевич.

Петербург встретил меня звонкой капелью, осевшими сугробами и громкими писком драчливых весенних воробьев. В Германии, которую я покинул три дня назад, получив телеграмму с приглашением прибыть от самого Степана Осиповича Макарова, уже вовсю зеленела трава и светило солнце. Там весна уже была в разгаре, а тут только начиналась.

Но за год моего отсутствия Петербург сильно изменился. Он стал каким-то напряженным и нервным. Главной приметой нового времени стало военное положение, о котором свидетельствовали патрули на вокзале, встречавшие каждый прибывающий в столицу империи поезд. О том, что в Петербурге после убийства императора Николая II начались волнения, даже мятеж, который был подавлен быстро и жестоко. Во всяком случае, об этом писали в германских газетах. Писали там и об установленном в городе Особом порядке управления, и о стремительных и безжалостных действиях новой русской спецслужбы ГУГБ, в считанные дни переловившей убийц и заговорщиков. Сказать честно, читать такое было немного страшно. Но я все равно поехал, поскольку адмирал Макаров настоятельно телеграфировал мне о том, что русский флот крайне нуждается в моем изобретении.

Выйдя из вагона, я огляделся. Большая часть прибывших попадала в город беспрепятственно. Но некоторых пассажиров после проверки документов фельдфебелем - старшим вокзального патруля - солдаты отводили в стоящую на площади большую черную карету. Но вот дошла очередь и до меня. Мысленно прочитав молитву, я протянул фельдфебелю свой паспорт.

Взяв его в руки, тот прочитал вслух - Тринклер Густав Васильевич, инженер, - оторвавшись от чтения, он поднял голову и посмотрел мне в глаза.

- Да, - ответил я, - вы не ошиблись. Я инженер Густав Васильевич Тринклер. А в чем, собственно, дело.

- Оч-чень хорошо, - кивнул фельдфебель, и взял из рук у одного из солдат плоскую доску с прикрепленной к ней хитрым зажимом стопкой бумаг, которые он тут же начал листать. Я ощутил острый приступ инженерного любопытства, и какой-то даже зависти. Такой штуки я ранее нигде не видел, а как она должна быть удобна инженеру мне стало понятно сразу. Бумажки-то, небось, пружинка прижимает. И такое остроумное изделие человеческой мысли служит лишь для того, чтобы грубый вояка хранил в нем свои проскрипционные списки. А тут, как выходишь в цех из кабинета, ворох бумаг из карманов торчит. А если что записать надо прямо на месте или эскизик набросать, так целая проблема выходит.

- Тринклер, Тринклер, Тринклер, - бормотал тем временем фельдфебель, шурша своими бумагами, - Так, а вы у нас, уважаемый, по особому списку проходите…

У меня похолодело внизу живота. Никаких особых грехов я за собой не знал, и проблем при проверке документов не ожидал. Мелькнула мысль, - А Что, если вдруг кто-то из террористов воспользовался моей фамилией и теперь…

- Да что это с вами? - удивленно воскликнул фельдфебель, - вы главное не пугайтесь. Ни в чем предосудительном вы не замечены. Просто вас срочно требуют для одного очень важного разговора, - он повернулся к одному из солдат, - Степан, отведешь господина Тринклера к авто, и сразу возвращайтесь назад, - вернув мне паспорт, фельдфебель потерял ко мне интерес, и стал рассматривать документы следующего пассажира.

- Ну что, пройдемте, - сказал мне Степан, с сильным малороссийским акцентом, после того, когда я, наконец, смог дрожащей рукой спрятать паспорт во внутренний карман пальто, - Та вы не беспокойтесь, - добавил он, поправляя висящую на спине винтовку, - тут совсем недалече.