Мир приключений 1977 г.

Увидев, что идущие впереди кули ткнулись лицом в снеговую порошу, присыпавшую кое-где голые ветки рододендрона, Аббас с Муслимом залегли, вмятые в раскисшую землю тяжестью рюкзаков. Судя по выстрелам, гремевшим впереди и сзади, отряд находился в ловушке. Заплечный груз, а заодно и веревка не позволяли мгновенно ответить на огонь. Поэтому ответные очереди хлестнули по каменным нишам, где, скорее всего, прятались кампа, когда добрая половина контрабандистов уже была выведена из строя.

Освободившись от лямок и прочих пут, Аббас укрылся за рюкзаком и, срывая кожу на пальцах, лихорадочно сбросил предохранитель. Пальнув в белый свет, он кувыркнулся и, пригибаясь, начал отступать вверх по щебнистому и мокрому от подтаявшего снега склону. Скорее всего, его должны были бы прикончить именно в этот момент, но Муслим, так и не сбросивший громоздкой обузы, внезапно взмахнул руками и упал прямо под ноги напарника. Выронив винтовку, Аббас повалился на снег. Инстинктивно вцепившись друг в друга, они покатились неразделимым комом в самую гущу людского столпотворения.

Потом был обрыв и падение, когда казалось, что пришел конец, но за ударом, за ослепительной болью и потрясением последовал долгий полет в удушливых клубах песка и снега под треск веток и глухой рассыпающийся рокот камнепада.

Аббас очнулся глубокой ночью. Его трясло от холода. Каждое движение отдавалось вспышками боли и ноющей ломотой. Закусив губу и сдерживая стон, он тщательно ощупал себя и немного приободрился. Вопреки ожиданию, кости были вроде бы целы. За исключением, может быть, ребер: нестерпимо кололо где-то в боку. Собираясь с духом, чтобы приподняться и попробовать встать на ноги, Аббас ткнулся рукой во что-то твердое и, словно обжегшись, испуганно отдернул саднящие пальцы.

Но стужа и почти физическое ощущение подступающей смерти подгоняли к действию. Сначала осторожно, а затем с горячечной торопливостью он ощупал лежавшее рядом тело и наткнулся на шнуровку. Кроме ожидаемых пластиковых пакетов с наркотиком и жестянок с едой, он обнаружил в мешке Муслима верблюжье одеяло, взрывчатку и смену белья.

Накрывшись одеялом и стараясь согреться собственным дыханием, контрабандист включил карманный фонарик. Воспаленный призрачный свет гипнотизировал взгляд, отвлекая от жутких мыслей. Часы остановились, ночь виделась бесконечной, и не верилось, что удастся ее пережить.

Наступило знобкое оцепенение, когда ход времени отзывается лишь прерывистым биением сердца. Вдруг Аббаса озарила внезапная догадка, его словно током ударило. Выпростав руки наружу, он вновь нашарил откинутый клапан и полез в мешок одноглазого, успевшего окоченеть. Найдя толовую шашку и смолистый комочек мумие, которое Муслим принимал при малейшем недомогании, Аббас собрал в кучку все, что только могло гореть, оставил щелочку для дыхания и чиркнул спичкой. В импровизированной палатке разгорелся небольшой костерок.

Тол лениво таял на слабом огне, давая устойчивый жар, проникавший до самых костей. Человек выжил и мог благодарной молитвой встретить восход, чтобы, отогревшись под яростными лучами горного солнца, вновь возблагодарить небо. Только негоже было молиться рядом с трупом. Мертвый всегда нечист, даже если он был тебе другом. Вначале следовало предать тело земле и совершить омовение. Тем более, что лицо и ободранные в кровь руки Аббаса покрывала жирная копоть. Он с трудом перевернул отяжелевшее тело напарника. Грудь Муслима оказалась простреленной в трех местах. Выходные отверстия чернели на спине неправдоподобно большими, опаленными по краям дырами. Одна из пуль вошла в рюкзак и, прошив несколько пакетов с наркотиком, застряла в жестянке бобов.

Раздеть задубевшего одноглазого оказалось еще сложнее. Действуя где зубами, а где ножом, Аббас сумел стащить штормовку, мохеровый жилет и широкие армейские брюки, которые покойный вправлял в гетры. Бережно пересыпав героин из пробитых мешочков в карманы Муслимовой штормовки, Аббас застегнул «молнии» и все добро упрятал в рюкзак. Столь же обстоятельно и неторопливо он снял с неподатливой мертвой руки электронные часы, где безмятежно мелькали цифры, и раздавил каблуком свои. Собрав торчащие из-под снега камни, кое-как засыпал останки. Затем постоял над сиротливым курганом, прочел заупокойную молитву ала-ль-мейит и, подобрав по дороге винтовку, направился в сторону, прямо противоположную той почти вертикальной, забитой снегом расщелине, которая спасла ему жизнь.

На планах Муслима значились у Большого ребра только две пунктирные линии. О северном верхнем пути, где полегла вчера большая часть отряда, следовало забыть навсегда. Оставалась, таким образом, единственная возможность: обогнуть Синее ущелье с юга и выйти по гребню на перевал, за которым лежала дорога в Бутан. Других шансов скоро добраться до обитаемых мест не было.