Приземистый кучерок на облучке непрестанно свистал каким-то удивительно приятным, птичьим свистом; тройка пегих лошадок с заплетенными черными гривами и хвостами быстро неслась по ровной дороге, через рощу вдоль реки.
…Великолепнейшая роща из дуба, березы, рябины, лип, черемухи, клена и дикой яблони. Сошлись породы русских деревьев и стали при воде. Яркий и жаркий май гостит в роще. Комары толпятся, муравьи выползают друг за другом, муха мухе жужжит про любовь и радость. Лягушки сладострастно стонут… Цветет черемуха, цветет рябина, цветут яблоня и липа — и отчего это молодая, стройная, одетая майскою зеленью береза так похожа на стыдливую невесту?.. Плодотворная цветочная пыль перелетает из одной кучи ветвей в другую. Рыба идет стадами в воде, трется о камень и мечет икру… Всякая мышь счастлива, всякая галка блаженствует, у всякой твари бьется сердце радостно…
Но не радостно на сердце у Владимира Нежданова, гнетут его воспоминания безрадостного детства.
Нежданов родился от князя Г., богача, генерал-адъютанта и от гувернатки его добрей, хорошенькой институтки, умершей в самый день родов. Первоначальное воспитание Нежданов получил в пансионе одного швейцарца, дельного и строгого педагога.
Князь обладал дерзким, неукротимым характером. Его богатство, знатный род и связи давали ему большой вес в губернии, где находилось его имение. Избалованный всем, что только окружало его, он привык давать полную волю каждому порыву пылкого своего нрава и всем затеям довольно ограниченного ума.
Дерзость и своеволие князя забыли всякий предел. Князь разгневался на вывезенную из Парижа новую гувернантку своей дочери и в припадке бешенства бросил в нее за столом тарелкой. Француженка вскипела:
— Я не крепостная ваша; вы не смеете… — сказала она.
Князь, давно отвыкший от всякого возражения, побагровел:
— Не смею! Я не смею!.. — проговорил он, свиснул своих челядинцев и, без всякого стеснения, велел насчастную девушку высечь…
Упавшую в обморок гувернантку вырвали из рук молодой княжны, высекли ее в присутствии самого князя, а потом спеленали, как ребенка, в простыню и отнесли в ее комнату.
Среди такого ужаса, княгиня не выдержала и вошла к мужу:
— Князь! — позвала она тихо, остановившись у порога…
— А! Что! Кто вас звал? Кто вас пустил сюда? — закричал, трясясь и топая, старик.
— Я сама пришла, князь; я ваша жена, кто же меня смеет не пустить к вам?
— Вон! Сейчас вон отсюда! — бешено заорал безумный князь и забарабанил кулаками.
— Князь! Вы опомнитесь — Сибирь…