Мир приключений, 1926 № 04

Аникиев очнулся со страшной слабостью во всем теле. Мучила жажда и горела голова. Сквозь верхнюю часть полога видно было, как гасли звезды и серело небо. Комары звенели уже не так назойливо, как ночью.

Чье-то горячее дыхание заставило больного повернуться. Большое животное с острой мордой обнюхивало полог около самой головы Аникиева. Инструктор понял, что это был волк. Волк неторопливо обнюхал лежащего под тонкой тканью человека и медленно побрел вдоль моря. Аникиев нисколько не удивился и не испугался волка. Полное безразличие овладело им. Скоро он забылся тяжелым, крепким сном и проснулся только тогда, когда солнце стояло уже высоко и под низким пологом было жарко, как в бане.

^{Волк неторопливо обнюхал лежащего под тканью человека и медленно побрел вдоль моря…}

— Да, это малярия, несомненно малярия, — рассуждал Аникиев, выбираясь из под полога, — а главное — нет хинина. Какая была неосторожность ехать в эти дебри, не запасшись необходимыми медикаментами! Чугунок вернется через несколько дней, а к этому времени лихорадка окончательно свалит его с ног и некому будет руководить работой. Это в такой момент, когда дорога каждая минута, когда малейшая неудача и… тучи крылатой саранчи, вылетев из плавень, обрушатся на посевы.

Высокий рабочий, с длинными хохлацкими усами, прервал размышления инструктора.

— А це бачiлi? — сказал он, протягивая руку.

Да, это она, уже крылатая саранча! Серовато-зеленое насекомое, с прозрачными жилковатыми крыльями, отчаянно перебирало ножками, стараясь освободиться из державших его пальцев.

Аникиев отправился в ту часть плавень, которую ему указал высокий рабочий. Сомненья не было: саранча уже начинала сбрасывать темно-красные шкурки и превращаться в крылатых, быстро порхающих насекомых.

Рабочие наполняли ядовитым раствором медные ранцы.

— Голубчики, милые, постарайтесь! — обратился к ним инструктор.

— Да мы что ж, стараемся, аж плечи от аппаратов болят — отвечали рабочие.

До самаго вечера Аникиев не выходил из высоких зарослей камыша, показывая рабочим, где именно, нужно опылять растительность, чтобы отравить саранчу.

А саранча все текла и текла без-конечным потоком, оставляя после себя голые пространства с торчащими из земли пеньками съеденного тростника.

Ночью опять бились о полотняные стены полога комары, а над большим пустым морем и плоскими плавнями висела круглая луна. Под легким пологом в горячечном бреду метался человек, выкрикивая бессвязные слова. Утром, опять поблескивая медными ранцами за плечами, брели к болотам рабочие и, опираясь на палку, позади всех ковылял на ослабевших ногах инструктор — лаборант энтомологической станции Аникиев.

— Голубчики, вы уж постарайтесь!..

— Постараемся! — хором отвечали рабочие.

* * *

Аникиев очнулся в большой светлой комнате. В недоумении он посмотрел на окно, потом на две чистых кровати, стоящих рядом.

— Что за чорт, куда же это я попал? — вслух сказал он и попытался встать.

Прилив слабости охватил его и он беспомощно опустился на подушку. Аникиев попытался разобраться в том, что произошло за последние дни. Саранча, да, саранча, потом он, кажется, заболел малярией, потом опять саранча, сплошная красная лавина, а дальше? да, кажется, он лежал в лодке, и солнце жгло так, что голова казалась раскаленным шаром. Этим и ограничивались его воспоминания.

В дверях показалась лысая голова Красикова. Инструктор сделал еще одну бесплодную попытку подняться с кровати. Голова энтомолога укоризненно закачалась.

— Лежите, лежите спокойно, — сказал он, и, указывая на больного женщине в белом, добавил:

— Этот молодец переносил жесточайший тиф, держась на ногах. Его уложили в лодку и привезли сюда, когда он окончательно был без сознания. Он брыкался, как молодой теленок, едва только приходил в себя, и кричал, чтобы лодку поворачивали обратно, так как в плавнях еще осталась саранча.

Аникиев беспокойно зашевелился.

— А саранча как? — спросил он.

— Вы уничтожили ее окончательно, разве не помните? — удивился энтомолог.

— Нет! — ответил больной и добавил облегченно, голосом, в котором проскользнула нотка торжества и победы:

— А все же она не полетела!

АВТОМАТ СРЕДИ АВТОМАТОВ