Мир приключений, 1925 № 03

Один из ваших земных поэтов сказал: «Есть многое на свете, что не снилось и мудрецам» [2]). Как это верно. Вам, дышащим воздухом и живущим на Земле — на одной всего, и притом на мельчайшей планете из биллиона биллионов миров, наполняющих Вселенную, — вами не снится, что есть где-то другие живые существа.

Я рассказывая вам только простые факты, на сколько позволяет мне моя слабеющая человеческая память. Я не жду, что вы поверите мне, — ваша жизнь слишком ограничена, ваш опыт — лишь бесконечно малая черточка обширного плана Природы. И хотя я вовсе не намерен порицать вас за го, что вы так ограничены, но я невольно улыбаюсь, когда думаю, сколько в вас гордости, самоуверенности и самонадеянности. — «Я не видел этого, — я не могу этого понять, — значит этого не может быть».

Я хочу только, чтобы вы усвоили в моем рассказе одно обстоятельство и подумали о нем. Я полагаю, что вы согласитесь с тем, что хотя и у Ноны, и у меня умственная жизнь находилась в то время лишь в зачаточном состоянии, нам был присущ разум, равный вашему.

Позвольте вам заметить, что вы слишком высокого мнения о себе. Все-таки дело обстояло не так, будто я и Нона, разумные, высшие человеческие существа, попали в плен к странным морским животным, — подобно тому, как в ваших водах акулы могут схватить человека. Как раз, наоборот. Это мы были нисшими человеческими существами; для мариноидов мы были какими-то неведомыми дикарями, вторгшимися в их мир.

Это не теоретическое рассуждение, это — факт. И так, если при чтении этого рассказа, вы остановитесь и задумаетесь над тем, что, может быть, вы и вам подобные, не имеют всеобъемлющего и первенствующего значения в Природе, — то цель моя будет достигнута.

Продолжение в следующем номере «Мира Приключений».

ЗАДАЧА I

В городе Хара-Хото экспедицией П. К. Козлова был найден план лабиринта, в центре которого помещались усыпальницы древних правителей края. Черными полосками указаны замурованные двери. Каким путем надо идти, чтобы добраться до гробницы, взломав наименьшее количество дверей?

ПОРТРЕТ

Рассказ Н. Ивановича

— Дело гражданина Волина.

Народный судья пошептался с заседателями и раскрыл папку.

С первой скамьи, как подброшенный пружиной, вскочил гражданин неопределенных лет, с застывшей на лице прищуренной улыбкой и, поманив пальчиком кого-то из зала, стал налево от судьи.

Вслед за ним из публики вальяжно выплыла полная дама с медно-красными буклями. Дама, поправив на ходу свои букли, стала позади гражданина, с явно невыполнимым намерением спрятаться за его тщедушную фигурку.

Из противоположного угла поднялся, нервно подергиваясь, бледный человек, лет 28. Он остановился по другую сторону судьи и немедленно, с сосредоточенным вниманием принялся разглядывать свою шляпенку — пыльную, бесформенную, какие часто попадаются в мусорных кучах.

Судья наскоро пробегал бумаги.

Наступившая пауза, несомненно, являлась паузой переживания для всех троих.

Улыбающийся гражданин морщил свое лицо, все в мелких бороздках, похожее на географическую карту и в то же время, как нечто очень лакомое, добросовестно жевал свою остренькую бородку. Его фигурку облегал, бывший когда-то форменным, сюртук, засморканный и замусоленный, как кухаркин передник, с которого, однако, аккуратный владелец, в свободную минуту, сдунул две-три пушинки.

Притаившаяся позади него дама проворно облизывала неестественно яркие, пухлые губы, осторожно сморкалась во что-то, спрятанное в муфте, — хотя было лето, — глубоко, с присвистом вздыхала и время от времени, ухватив себя одною рукой за прядку на виске, другою — ловко взбивала ее в пышный бутон.

Судья закончил просмотр дела и поднял глаза.

Все трое зашевелились.

Бледный человек отвел глаза, полные тоски, к раскрытому окну, откуда плыл убаюкивающий гул большого города.

Дама лишний раз взбила височки.

Гражданин в сюртуке переложил бородку в другой угол рта, обсосав с улыбкой образовавшийся на конце мышиный хвостик.

— Кто потерпевший? — спросил судья.

— Я, гражданин судья…

Бородка дружелюбно заулыбалась, ласково кивая суду.

— А вы — свидетельница? Где вы там прячетесь, гражданка? Станьте ближе. Ваша фамилия Курицына?

— Курицына, господин судья. Курицына, а не Курицына… К вашим услугам… Курицыны — очень старинная фамилия, — жеманно поправила дама, выступая вперед и слегка приседая.

— Здесь господ нет. Я — народный судья. А Курицына или Курицына — от этого ничего не изменится. Потрудитесь на время оставить зал.

— Извиняюсь…

— Не в эту дверь… — судья указал на другую дверь.

— Извиняюсь…

Дама, одной рукой подбадривая височки, а другой на отлете держа муфту, картинно удалилась.

— Потерпевший, ваша фамилия?

— Кутейников, Валериан Валерианович, 54-х лет, бывший чиновник департамента неокладных сборов, а ныне — пролетарий чистейшей воды, так сказать. Под судом и следствием не был…

— Не торопитесь. Женаты?

— Холост, так сказать.

— Где проживаете? Беспартийный?

— Стою на платформе советской власти.

— И в партии состоите?