Мир полуночи. Партизаны Луны

Если гостиная была переделана под врачебный кабинет, то столовая явно служила епископской… штаб-квартирой? Как это называется на их профессиональном жаргоне? Словом, за большим тесаным столом места хватило всем — и еще осталось для двух таких же компаний. Закуски к чаю своим количеством и качеством говорили, что местные хозяйки врача и пастыря уважают. Игорь подумал-подумал и намазал джемом холодный сырник.

Доктор Филин вошел, держа в руке бумажную полоску, на которой капля Игоревой крови расплылась затейливым потеком всех оттенков коричневого. Что-то такое он прочел в этих потеках.

— Отвечая на ваш вопрос, Игорь, я сначала скажу, что у меня нет данных для четких выводов. Базовый набор антител у вас имеется, реагенты это показали. Видишь ли, — он нечувствительно перешел на «ты», — благодать по определению исцеляет и усовершает — то есть совершенствует — человеческую природу. В момент изгнания беса ты получил то, что было у тебя отнято вампиризмом.

— Включая, — сказал Игорь, рассматривая сырник, — кишечную флору…

— Нет, — возразил врач. — Кишечная флора и прочее отмирает далеко не сразу. Ты ведь продолжал в период одержимости есть нормальную пищу.

— Роман Викторович, я вам всем очень благодарен. — Благодарности в его голосе было мало, так что он решил добавить слов. — Действительно. Но я не понимаю. Я про бесноватых и раньше читал, и сейчас Библию посмотрел — они никакой крови не пили, по ночам спали… ну, сила была истерическая. Все в пределах человеческих возможностей.

Ван Хельсинг кивнул.

— Я верю, что вы говорите правду и что бес во мне был, — мне неоткуда было знать, что он, — он кивнул в сторону Кости, — священник, и потом, три дня назад я бы и на такое солнышко по доброй воле не вылез, а если бы вылез, сгорел бы, а сейчас я просто спать хочу. Но концы с концами не сходятся. Или наука, или мистика. Что-то одно из двух.

Роман Викторович почему-то фыркнул, вслед за ним засмеялся Антон, террорист посмотрел на одного, на другого, тоже усмехнулся… Игорь давно заметил, что лицо у него частично парализовано — наверное, оттого и смех выглядит ненатуральным.

Вслед за ними и он почувствовал нечто вроде внутренней щекотки. Это был еще не настоящий смех — а как в ситкомах, когда пытаются «заразить» закадровым хохотом. Но что-то в нем все же отозвалось.

— Простите, Игорь, вы просто интонацией попали в одну реплику очень смешной и непристойной пьесы. — Филин первым взял себя в руки.

Антон последовал его примеру, но не удержался и снова фыркнул.

— Вы, Андрей, извините, что мы залезли в вашу библиотеку, — продолжал врач, строго покосившись на него.

— Да нет, ничего. — Ван Хельсинг пожал здоровым плечом. — Давайте лучше вернемся к заданному вопросу.

— Бытие, — тихо сказал брат Михаил, — глава восемнадцать, начало. Антон, тебя не затруднит?

Антона не затруднило. Он повернулся к книжной полке, снял тяжелый том, зашелестел страницами, зачитал сцену о явлении Аврааму у дубравы Мамре.

— Ангелы, — медленно и раздельно сказал брат Михаил, — ели, чтобы сделать любезность Аврааму и принять участие в ритуале гостеприимства. Человек — не только дух, но и плоть. Ритуал нужен людям, потому что затрагивает и то и другое. Игорь, как называется обряд вампирской инициации?

— Кровавое причастие. Но это же не всерьез.

— Как это не всерьез? — Взгляд брата Михаила стал каким-то уж совершенно металлическим. — Мы с тобой людей убивали, засранец, — что может быть серьезнее? Я еще не рассказывал тебе, кем я был до инициации?

— Не успел. — Игорь зафиксировал, что обидеться на «засранца» не получилось. То ли метод исчерпал себя, то ли упрек был справедливым.

— Я был сотрудником Конгрегации по делам святых, и моей задачей было проверять случающиеся время от времени чудеса. В том числе и чудеса спонтанного исцеления от вампиризма. Через мои руки прошло довольно много документов, в том числе и те, что связаны с неким Чарльзом О'Нейлом.

— Он был полный банзай, — пробормотал Эней.

— Он был предельно несчастный человек, — очень ровным голосом сказал брат Михаил. — Но важно нам сейчас не то, что происходило с его духом, а то, что происходило с его телом.