Мир, полный демонов: Наука — как свеча во тьме

Почему эти «духовные» явления опровергают мысль, будто мы целиком состоим из материи? Ведь мы же не сомневаемся в существовании материи и энергии—доказательства их существования окружают нас со всех сторон. И наоборот, как я уже говорил, доказательства существования чего-то нематериального — «духа» или «души» — весьма ненадежны. Разумеется, каждый человек обладает богатой внутренней жизнью, но, принимая в расчет ошеломляющую сложность материи, как доказать, что не ею целиком и полностью обусловливается внутренняя жизнь? Да, многое в работе человеческого сознания до сих пор остается неизученным, и мы не можем пока объяснить эти явления в понятиях нейробиологии. Наше понимание ограничено, и уж ученые-то это знают, как никто. Однако многие аспекты окружающего мира, которые всего лишь несколько поколений тому назад воспринимались как чудесные и загадочные, теперь полностью описаны физическими и химическими формулами. И по крайней мере часть нынешних тайн сумеют разрешить наши потомки. Пусть пока мы не можем подробно разобрать, например, различные состояния сознания с точки зрения химии мозга, отсюда еще не следует делать вывод о наличии «мира духов»: вращение головки подсолнуха вслед за Солнцем тоже казалось чудом, пока люди не разобрались в механизме фотосинтеза и действии гормонов растения.

Если же устройство мира не во всех отношениях совпадает с нашими пожеланиями, кто в этом виноват: ученые или те, кто хотели бы навязать Вселенной свои желания? Эмоции имеются у всех млекопитающих и у многих других видов живых существ: страх, плотское желание, надежда, боль, любовь, ненависть, потребность в руководстве. Люди, вероятно, больше задумываются о будущем, но у нас нет ни одной уникально «человеческой» эмоции. С другой стороны, наукой никто, кроме нас, не занимается. Так с какой же стати утверждать, будто наука «обесчеловечивает»?

И все же это как-то несправедливо: одни люди умирают с голоду в младенчестве, другие, благодаря случайности рождения, проживут долгую, хорошо обеспеченную жизнь. Каждый может угодить в дисфункциональную семью, оказаться среди преследуемого меньшинства или от рождения оказаться инвалидом. Всю жизнь кто-то сдает нам не самые лучшие карты, а в итоге все умирают. И что потом? Бесконечный сон без сновидений? В чем же смысл? Примитивно, грубо, немилосердно! Дайте же нам второй шанс — возможность сыграть еще раз. Вот если бы мы рождались вновь, причем обстоятельства второй жизни зависели бы от того, насколько хорошо — невзирая на полученные карты — мы разыграли предыдущую партию! Или если бы после смерти мы предстали перед судом: тогда за хорошо прожитую жизнь, за смирение, веру и т. д. назначалась бы награда — пребывание в радости и покое до конца времен вдали от мук и смятения мира сего. Так оно было бы устроено, если бы мир создавался по замыслу, с обдуманным намерением, по-честному. Так должно быть, чтобы страждущие и преследуемые обрели причитающееся им утешение.

Социум, проповедующий довольство нынешним своим положением в жизни в ожидании потусторонней награды, таким образом предохраняет себя от революций. Кроме того, для войн не годится страх смерти, который мы приобрели в эволюционной борьбе за существование. Та культура, где героям — или тем, кто попросту выполняет чужие приказы — сулят загробное блаженство, получает преимущество перед соседями.

Вот почему представление о нашей духовной составляющей, которая переживет смерть, вся эта философия посмертного существования с такой легкостью впитывается различными народами и религиями. С чего бы людям рассматривать столь утешительные перспективы скептически? Всякий хочет в это верить, пусть даже доказательств ничтожно мало или их вовсе нет. Конечно, поражение мозга может лишить человека памяти, буйного превратить в тихого, и наоборот; изменения в химии мозга порождают веру во всеобщий заговор или заставляют услышать голос Бога — но, хотя множество примеров такого рода убедительно доказывают, что личность, характер; память, душа, если угодно, обитают в материи мозга, не так уж трудно отрешиться от этих доказательств, найти способ ускользнуть от бремени нежелательных аргументов.

А уж если на посмертном бытии настаивают властные общественные институты, диссентеров и вовсе окажется немного, да и те будут молчать. Некоторые учения Востока, христианство и религии нью-эйджа заодно с платонизмом рассматривают этот мир как второстепенную реальность, для них даже страдание и смерть (как и материя в целом) — всего лишь иллюзия, кроме Разума или Духа ничего не существует. Напротив, в глазах науки разум — это наше восприятие работы мозга, т. е. сотен триллионов нейронных связей в мозгу.