Мир, полный демонов: Наука — как свеча во тьме

И даже если б это было не так, какое отношение имеют его расовые убеждения к истинности или ложности теории естественного отбора? Рабами владели и Томас Джефферсон, и Джордж Вашингтон, а Альберт Эйнштейн и Махатма Ганди прокололись в роли мужей и отцов. Список претензий можно продолжать до бесконечности. Все мы — порождение своего века, и каждый из нас небезупречен. Справедливо ли судить нас по неведомым стандартам будущего? Иные из обычаев нашего века следующие поколения, несомненно, сочтут варварскими. Например, манеру укладывать малышей и даже младенцев в одиночестве, а не под боком у родителей; или злоупотребление националистическими страстями с целью завоевать популярность и получить высокий пост; или коррупцию и взяточничество как образ жизни; или содержание зверей в доме; или поедание животных и содержание приматов в клетке; или уголовное наказание взрослым людям за употребление наркотиков; или пренебрежительное отношение к образованию детей.

В ретроспективе какие-то личности выделяются из общей массы. Для меня это уроженец Англии и американский революционер Томас Пэйн, который существенно опередил свое время. Он отважно боролся с монархией, аристократией, расизмом, рабством, суеверием и сексизмом, когда все вышеперечисленное входило в общепринятую мудрость. Он упорно и неколебимо критиковал традиционную религию. В трактате «Век разума» (The Age of Reason) Пейн писал: «Читая описание непристойностей, оргий, жестоких казней и пыток, беспощадной расправы над врагами — а такими историями Библия переполнена, — как не счесть ее словом дьявольским, а не Божьим? Эта… книга послужила развращению и отуплению человечества». И в этом же трактате Пэйн выражает глубочайшее почтение творцу Вселенной, чье существование, как он полагал, очевидно из изучения окружающего мира. Большинству современников казалось невозможным отвергать Библию и в то же время признавать Бога; христианские богословы считали Пэйна безумцем, развратником и пьяницей. Еврейский мудрец Давид Леви запретил набожным иудеям даже притрагиваться к этой книге, не говоря уж о том, чтобы ее читать. За свои взгляды Пэйну пришлось поплатиться (в том числе он угодил в тюрьму после Французской революции, ибо оказался чересчур последователен в сопротивлении тирании). С годами Пэйн превратился в озлобленного старика[104].

Разумеется, теорию Дарвина можно вывернуть наизнанку и подло ею злоупотребить: бароны-разбойники XIX в. резали друг другу глотки, оправдываясь социальным дарвинизмом, нацисты и прочие расисты подводят формулу «выживания сильнейшего» под акты геноцида. Но не Дарвин породил Рокфеллера и Гитлера. Алчность, индустриальная революция, система свободного предпринимательства, коррупция власти — пожалуй, этого достаточно для объяснения некоторых явлений капитализма XIX в. Этноцентризм, ксенофобия, социальная иерархия, застарелый германский антисемитизм, последствия Версальского договора, система воспитания детей в Германии, инфляция и Великая депрессия — и Гитлер приходит к власти. Все это вполне могло произойти и без Дарвина. Современный же дарвинизм выяснил, что ключом к выживанию могут быть и куда менее агрессивные качества (то-то огорчение для баронов и фюреров): альтруизм, разумность, сострадание.

И если мы сочтем нужным подвергнуть цензуре Дарвина, то кого еще и какие еще виды знания? И кто будет цензором? Кто обладает достаточной мудростью и возьмется установить, какими сведениями и предположениями можно без особого ущерба для нас пожертвовать, а какие понадобятся через десять, сто или тысячу лет? Разумеется, нужно проверять на безопасность машины и продукты. Нам всегда приходится принимать такого рода решения, поскольку ресурсы не бесконечны, нельзя испробовать все существующие в мире технологии. Но одно дело технологии, а другое — знание. Начните указывать людям, как им думать, и откроется возможность для цензуры мысли и нравов, будут приниматься некомпетентные решения и начнется затяжной упадок.

Для пылких идеологов и авторитарных режимов навязывать свою точку зрения и подавлять оппозицию естественно. Нацистские ученые, в том числе лауреат Нобелевской премии Иоганн Штарк, проводили четкое разграничение между реалистичной и практической «арийской наукой» и вымыслами «еврейской науки» — квантовой физикой и теорией относительности. Адольф Гитлер пошел еще дальше: «Наступает новая эра магического объяснения мира. Объяснения, основанного не на знаниях, а на воле. Истины, моральной или научной, не существует».