Внимание к области выразительных средств, конечно, не только забота о формальных возможностях художественного языка искусства. Правда, на международных фестивалях мультипликационных фильмов в Аннеси, Загребе, Варне нередко фигурируют фильмы — и это, вероятно, тоже одна из тенденций мировой, во всяком случае западной мультипликации, — авторы которых видят в стилистических находках и эффектных формальных решениях свою главную цель и задачу. В таких картинах игра фантазии не идет дальше броских контуров, калейдоскопической смены ярких красок, демонстрации неожиданных форм и фактур. Особенно изысканными причудливые комбинации изобразительных мотивов могут быть сегодня, когда применение компьютера, его возможности трансформации изображения фактически стирают грани между рисованной и объемной мультипликацией и переходы от плоских, двухмерных решений к объемным и изменения перспективы происходят плавно, мгновенно и многократно, сменяются с удивительной пластической легкостью и совершенством владения формой и цветом. Формотворчество становится суррогатом, заменителем мысли, без которой мультипликация никнет, как подкошенная трава. Дух экспериментаторства, столь ценный и важный в искусстве, когда он связан с новым содержанием, лишается своего смысла.
Вот почему проблема цели творчества, жизненная позиция и философия мастера, его способность видеть "пропорции" фантазии и истины, игры воображения и реальности идеи в мультипликации так же важны и существенны, как в любом другом настоящем искусстве.
Сегодняшние оригинальные работы Ю. Норштейна, несомненно, были подготовлены поэтическим направлением 60-х годов, поисками и открытиями Ф. Хитрука, Н. Серебрякова, Б. Степанцева, А. Хржановского.
Разработка психологической нюансировки мультипликационного образа требует опоры на реальные и достоверные детали среды и поведения героя, отказа от игрушечности и приблизительности как формы трактовки и преподнесения зрителю материала действительности. Вот почему, работая над новым своим фильмом, Ю. Норштейн стремится соединить, как он говорит, в одном эпизоде "кадры сверхусловные, для игрового кино немыслимые, с абсолютной физической достоверностью происходящего"[109]. Важнейшим критерием работы режиссера становится верно найденная мера соотношения реальности и условности, через которое раскрывается характер, — в сущности, то же, что Пушкин называл изображением истины страстей в предполагаемых обстоятельствах. Тем самым мультипликация предъявляет к себе, как и всякое большое искусство, максимальные требования, без каких-либо скидок и попыток прикрыться "спецификой" и "условностью".
Огромным новаторским достижением советской мультипликации является то, что она совмещает поэтический лаконизм и афористическую обобщенность с глубокой психологической разработкой персонажей, создавая вместо рационально-абстрактного, апеллирующего лишь к интеллекту зрителя символа-знака эмоционально насыщенный и типизированный образ-характер. Этот опыт нашей мультипликации уже получил международное признание и оказывает сегодня все большее воздействие на творчество мастеров этого вида кино в социалистических странах, — достижения художественной культуры в одной стране становятся общим интернациональным достоянием социалистических наций.
Библиография
1.
2. Мультипликационный фильм. Вступит, статья Г. Рошаля. М., Кинофото-издат, 1936.
3.
4.
5.
6. Мастера советской мультипликации. Сост. Д. Бабиченко. М., "Искусство", 1972.
7.
8.
9.
10.
11. Художники советского мультфильма. Под ред. И. Иванова-Вано. Альбом. Вступит, статья А. Волкова. М., "Сов. художник", 1978.
12.
13.
14.
15.
16. Мудрость вымысла. Мастера мультипликации о себе и своем искусстве. Сост. и авт. вступит, статьи С. Асенин. М., "Искусство", 1983.
17.
18.
19.
20.