Мир львинов

— Молодец! — похвалил его Варму и кинул еще. Медвежонок поймал кусок на лету, щелкнув зубами. Следующий кусок юноша бросать не стал и предложил детенышу на раскрытой ладони. Малыш съел и его. Когда мясо закончилось, они с варахом уже были закадычными друзьями. Сытый и довольный, медвежонок кверху лапами валялся на траве, а Варму нежно чесал ему пузик — звереныш был еще очень мал и доверчив, и расположить его к себе не составило большого труда. Вот окажись он хотя бы на пару месяцев старше — тогда не стоило бы и пытаться! Оставалось лишь порадоваться тому, что землетрясение случилось именно сейчас, пока малыш легко приручаем. И Варму радовался. Медвежонок урчал, гладить его было приятно, и оба чувствовали себя счастливыми. Проблема возникла позже, когда варах собрался идти спать: звереныш не пожелал оставаться один и устроил у входа в хижину настоящую истерику; в конце-концов люди сдались и впустили его внутрь, устроив малышу в углу гнездо из шкур. Малыш тут же свернулся в нем клубком и затих, дав усталым за день людям спокойно выспаться.

На следующее утро состоялось короткое заседание совета, и медвежонка решили оставить в племени, пока тот не подрастет и не научится добывать себе пищу самостоятельно. Звереныша попросту пожалели: выгнать его в лес сейчас означало — обречь на неминуемую смерть. К тому же, людям показалась заманчивой идея попробовать заключить союз с серым медведем — грозным и почти непобедимым властелином гор.

Заниматься воспитанием приемыша собирался сам Варму.

Глава 34. Неслухи

Ома и Эрих прятались в густых зарослях камыша. Вокруг кипела жизнь — порхали стрекозы, роились комары и мошки, квакали лягушки, пятнистая гадюка спешила по своим гадючьим делам… Солнце припекало, комары кусались, но дети лежали тихо: они прекрасно знали — если их обнаружат, обоих ждет нешуточное наказание. Зачинщицей, разумеется, опять была Ома, да только ведь Мара разбираться не станет… Вот и приходилось кормить комаров и ждать, пока гнев молодой женщины не утихнет хоть немного.

В камышах было жарко и скушно, комары кусали нещадно, а дети успели проголодаться, но пока еще не настолько, чтобы идти сдаваться.

Прихлопнув очередного кровососа, Эрих рассеяно почесал голую грязную ногу и зевнул.

— Опять мне из-за тебя попадет. — сказал он Оме с укором. — Все твои штучки…

Девочка передернула худенькими плечиками: — А я тебя не заставляла…

Эрих вздохнул — не заставляла… Но так соблазнительно рассказывала! Вот и не удержался…

— И еще скажи, что этот мед я одна ела… — продолжала Ома. — И тебе все — не поверят.

Конечно, не поверят! Даже грудным младенцам в поселении известно, скак Эрих любит мед! Вот если бы Ома решила стащить что-нибудь другое, например, леваш из сушеных ягод…Тогда бы Эрих не отсиживался сейчас в камышах! Но мед…

— Зато было вкусно… — буркнул мальчик и облизнулся. На губах все еще ощущалась ароматная сладость. Оба помолчали, вспоминая, КАК было вкусно.

— Мара нас убьет. — прошептала Ома. — Она этот мед на зиму берегла…

— Убьет. — охотно подтвердил Эрих. — А твой брат еще и добавит. И, между прочим, будет прав. Как его пчелы тогда покусали, забыла?

Ома представила себе злющего Варму с хворостиной и побледнела. Ой-ой, убьет! Глаза девочки наполнились слезами. Чтобы не разреветься самым позорным образом, она принялась разглядывать снующих в траве муравьев.

— Не плачь. — дрожащим голосом попросил Эрих. Ему самому очень хотелось пустить слезу, но было стыдно перед старшей подругой. — Ну, накричит…Ну, уши надерет…

Зря он это сказал! Ома всхлипнула и разревелась, уткнувшись лицом в колени. Она очень не хотела, чтобы ее драли за уши.

— Трусиха… — фыркнул мальчик. — Как мед есть…

Ома продолжала рыдать. Крупные слезы градом катились по ее щекам и капали в траву, плечи тряслись: вид у девочки был самый что ни на есть несчастный. Эрих обнял ее и сам потихоньку начал хлюпать носом. Вскоре рыдали оба.

— Варму нас выпорет… — всхлипывала Ома, уткнувшись носом Эриху в плечо.

— Мара уши оборвет… — вторил ей мальчик.

— Крапивой нахлещет…

— Без обеда оставит…

Поглощенные своим горем, они не услышали тихих шагов и шороха раздвигаемых стеблей.

— В муравейник голой попой посажу! — рявкнул Варму, хватая обоих за шкирки и вытаскивая из камышей. Испуганные дети разом перестали реветь и смотрели на него, как пойманные в силки зверьки. Варму основательно встряхнул обоих и поинтересовался:

— Чего ревем? Обидел кто?

— Еще нет… — пискнула Ома.

Варму строго поглядел на сестру:

— Ты что-то сказала, девочка?

Ома молчала.

Варму повысил голос:

— Ну?

— Тебя боимся… — прошептала Ома и принялась икать.

Молодой варах одобрительно кивнул:

— А вот это правильно. Бойтесь! Кто мед брал?

Дети задергались, но Варму держал крепко. Пришлось сознаваться.

— Мы брали…

— И как? Вкусно было?

Дети молчали. А что тут скажешь?

— Пороть обоих, — заключил Варму и потащил воришек в селение. Он был очень зол.