Мир, который сгинул

Тысяча двести секунд. Триста секунд, чтобы войти и добраться до нужного места. Шестьсот, чтобы установить и закрепить бомбы. Еще триста – чтобы отъехать на безопасное расстояние. Никаких радиовзрывателей – они могут сработать от помех. Я еще раз проверил скафандр. Он был большой, неудобный, из герметичного материала и с какой-то металлической обшивкой. Внутри имелся охлаждающий слой, который при активации заполнялся воздухом. Можно встать в газовое облако, проткнуть костюм, и некоторое время воздух будет только выходить, а не входить. С Дрянью такого эксперимента не проводили: никто не хотел быть первым.

– Одна минута, – сказала Салли Калпеппер.

Гонзо посмотрел на меня и широко улыбнулся за прозрачным забралом. Мы вместе с Джимом и Салли должны были разместить самую опасную и важную бомбу – ближе всего к огню. Гонзо такое обожает.

Тут Салли Калпеппер скомандовала «Вперед», и все бросились по машинам.

Мы влетели на территорию станции. Бон Брискет проломил танком ворота, они заскрежетали, лопнули, и гусеницы припечатали их к земле. Тобмори Трент и Энни Бык поехали в одну сторону, Сэмюэль П. и Брайтуотер Фиск в другую. Я, Гонзо, Джим и Салли (всегда первые на входе и последние на выходе) размазали колесами мягкие от жара ворота и рванули к нашему месту назначения – вспомогательному хранилищу, находившемуся бок о бок с главным. Пока оно держало весь огонь внутри, как горн, но долго это продолжаться не могло. Мы пронеслись по стоянке для служащих, и краска на капоте пошла пузырями. Пробив покореженные ворота, мы ворвались в хранилище – точно с солнца зашли в тень. Внутри оказалось много пара и воздух дрожал от накала, но температура была не такой высокой, как снаружи. Два грузовика с солдатами Бона Брискетта влетели следом и встали вдоль стен.

Джим Хепсоба с визгом развернул машину, тем самым поместив бомбу максимально близко к точке Х (хотя точки Х, по сути, не было), и ударил по тормозам, оставив на полу резиновый след и сэкономив нам двадцать секунд. Мы вылезли наружу, в раскаленный, скверный воздух. Мальчишки Бона Брискетта, похожие на ос в бронекостюмах, взяли нас в кольцо – можно подумать, за таким делом на нас бы кто-нибудь напал. У них были большие автоматы с водяным охлаждением, работающие даже в таких условиях и заряженные пулями, которые могут убить человека, но не повредят контейнер с ФОКСом. Наверное.

С одной стороны был ряд черных ящиков высотой в человеческий рост, опутанных шлангами, – запасной генератор ФОКСа. Мы так и не поняли, как он работает. Вокруг не порхали феи, не пел хор ангелов. Но выглядел генератор жутко, будто шесть соединенных между собой гробов для группового бальзамирования. Лампочки не горели – уже хорошо. Если он не работает, то и пламя кормить не будет. Можно просто его взорвать. Одной проблемой меньше и самое время заняться делом.

Пол дрожал и рокотал. Все здание вибрировало от мощи, бушующей за стеной. Двадцать футов до горна. Семь футов по горну сквозь пламя и больше-чем-пламя. Тридцать футов до самой разрушительной силы в мире, сдерживаемой хлипким стаканом из камней и песка. Некогда канителиться. Подъемники: Джим тягал, Салли задавала направление своими хрупкими ручками, и все мы слышали в шлемофонах кряхтенье – но никакой болтовни, никаких вопросов. Мы знали свое дело и друг друга. Разговоры означали бы недопонимание.

– Объект на месте, – сказала Салли.

Время: четыре минуты пятьдесят секунд. Никто и никогда не управился бы быстрее. Джип Хепсоба подошел настроить таймер, и тут что-то дзынькнуло. Я обернулся, и мне почудилось, будто мир сковало льдом.

В хранилище вместе с нами был человек. Обычный, подтянутый мужчина в черном костюме, почти священник – или монах. Он вспотел, потому что в зале было жарковато для простого человека. Примерно на сорока градусах мозг отключается. Если температура тела поднимется еще немного, ты забудешь, что происходит, и начнешь умирать. Но незнакомец умирать не собирался. Он был полностью сосредоточен, даже слегка скучал, помахивая цепью с крючком на конце. Рост примерно пять футов одиннадцать дюймов, явно азиатские корни, руки и ноги расслаблены, как у марионетки. Еще у него были пижонские усы – два полудюймовых усика, как у злодеев из черно-белых фильмов. Он поклонился.

– Добрый вечер. Мое присутствие здесь – лишь досадная необходимость. Скоро все закончится. – И вслед за этим кратким приветствием он принялся убивать мальчишек Бона Брискетта.