Мир, который сгинул

Никаких безделушек. Оно и понятно. Дома построены недавно, у хозяев вряд ли было время и – как я теперь вижу – досуг, чтобы собирать всякий хлам. Стены в выбоинах и царапинах от пуль. Они многое пережили. Их обстреливали, ломали дубинами и жгли. Три поросенка… Интересно, сначала деревню построили из соломы? Скольких домовладельцев поджарили местные плохие парни (к примеру, взрослые огнедышащие рыбокролики), прежде чем возникли эти укрепления? Чем больше я смотрю на деревню, тем яснее вижу, что она обороняемая и что ее обороняли. Эта рябь в траве – от острых шипов, торчащих на несколько сантиметров из земли. Штурмовать стены, перебежав такое поле, невесело. Нужны очень тяжелые ботинки или гусеницы: шины и тонкие подошвы пробьет насквозь, и последствия очевидны. Через поле идет тропинка, но она извивается во все стороны – пока добежишь, тебя раз десять подстрелят. А если и попадешь за стену (само по себе большое достижение), то увидишь, как главная улица лабиринтом вьется к центру деревни. Заплатишь за каждый шаг.

Словом, местные знают толк в обороне. Им пришлось нелегко, но они выстояли. Наши люди. Гонзо широко улыбается, пока шагает по тропинке и стучит в ворота. Звук глухой – сразу ясно, что ворота сделаны из очень, очень твердого материала. Гонзо стучит сильнее. В большую дверь врезана маленькая калитка, а в калитке есть окошко. Оно открывается, и изнутри выглядывает женщина:

– Уходите.

– Мы не бандиты, – говорит Гонзо. – Нам ничего не нужно, и мы не просимся внутрь. Мы принесли хорошие вести. – Ему почти неловко, и это слышно по его голосу.

– Кто вы такие?

– Меня зовут Гонзо Любич, – отвечает он и, раз уж назвался груздем, лезет в кузов: – Я пришел вас спасти. Мы отведем вас в безопасное место. Никаких чудовищ. Мы исправляем мир.

Из-за двери доносится сдавленное фырканье:

– Правда что ли?

– Да!

Женщина хихикает:

– У нас уже есть безопасное место, Гонзо-Любич-я-пришел-вас-спасти. Другого нам не надо. Так что ступайте обратно по тропинке, бегите через лес и спасите кого-нибудь другого. Мы не обидимся. У нас все будет хорошо. А вообще спасибо.

Она закрывает окошко – решительно, но не грубо, и на наш вежливый стук больше не отвечает. Несколько минут мы торчим у ворот, чувствуя себя полными идиотами, и возвращаемся на «Трубоукладчик-90».

Эллин Фаст и Рикардо ван Минц недовольны.

Проблема, казалось бы, пустяковая, но возникает на ключевом этапе. Деревня расположена в стратегически и логистически важном месте. На юге протянулся отрезок воды, предварительно именуемый морем. На севере неровная и скалистая местность, через которую можно проложить Трубу, но «Трубоукладчик» там не пройдет, и работать придется отсюда, все дальше и дальше отходя от стен крепости, пока не доберемся до середины участка, где работу придется остановить и ползти в объезд. На дорогу уйдет примерно пять недель (скорость километр в час, в сутках двадцать четыре часа, семь дней в неделе, стало быть, за пять недель мы одолеем сто сорок километров), что существенно отбросит нас назад, да к тому же готовый отрезок Трубы невозможно будет ни ремонтировать, ни оборонять.

«Трубоукладчик-90» пройдет через эту деревню так или иначе. А поскольку «Трубоукладчик-90» – стальная громадина и в ширину больше всей деревеньки, последняя, вероятно, прекратит свое существование.

Консультативной группе задают вопрос: можно ли как-нибудь решить проблему. Специально для этого Эллин Фаст приходит к нам с собрания на крыше и вежливо осведомляется, нет ли выхода из сложившегося положения. Вопрос адресован в основном Захир-бею. Тот не отвечает. Просто сидит и сердито хмурит брови, глядя на Фаст исподлобья, как на ядовитое насекомое.

– Я не вижу другого выхода, – говорит Эллин Фаст.

– Это очень печально, – говорит Эллин Фаст.

– Если бы существовал способ, более привлекательный с глобальной точки зрения и отвечающий нуждам всех сторон, я бы первая его предложила, – говорит Эллин Фаст.

– Но, поскольку его нет, я рекомендую продолжить намеченный путь и с прискорбием сообщить тем людям, что нам придется их переселить, – говорит Эллин Фаст.

– То есть вы хотите раздавить их дома, – отрезает Захир-бей.

Эллин Фаст смотрит на него, как на несносного грубияна. Бей переводит злой взгляд на меня. Я отворачиваюсь.

Хастер поступил бы так же, говорю я себе. Хотя, вероятно, он сумел бы убедить тех людей, что это для их же блага. А может, вся разница между ним и Эллин Фаст в другом: она не едет в деревню сама. Она посылает нас.

– Понимаю, как нелегко вам пришлось, – убедительно говорит Гонзо. – И не только вам. Но мы пришли, чтобы все исправить. Не бойтесь, мы о вас позаботимся.

– Нам не нужна ваша забота, – терпеливо отвечает женщина. – Мы в состоянии позаботиться о себе сами. В конце концов, мы еще живы.