Мир, который сгинул

Новых монстров – только-только вылезших из озера или попавших в бурю, которая приносит горизонтальный дождь и пропитывает Дрянью все на много миль вокруг, – уничтожить непросто. Они будто не понимают элементарного правила: если пуля угодила в жизненно важный орган, умри. Возможно, за недостатком опыта они не могут осмыслить, что произошло, и потому их тела самоисцеляются (если вокруг хватает Дряни): рыча и истекая кровью, они встают на ноги, готовые ко второму раунду. Недавно нам попался огромный слизень, которого мы убивали часа три, потому что никак не могли найти его мозг. В итоге Гонзо решил проблему, спалив гада живьем. Вонища стояла несколько дней.

По правде сказать, эти нормальные, очевидные монстры – не самая большая беда. Гораздо страшнее те, кто выглядит нормально и прячет все противоестественное внутри. В моих кошмарах главными действующими лицами были настоящие люди, и снаружи наверняка бегают твари, неотличимые от нас. Однако больше всего пугают и расстраивают обычные, но изменившиеся люди. Видя их, я невольно содрогаюсь (возможно, меня трясет от воспоминаний о Бене Карсвилле, который раздвоился в озере проклятой Рут Кемнер). Я подкоркой чувствую, что они неправильные. И раньше чувствовал – мы все чувствовали, – но четкое осознание пришло после случая с Паскалем Тимбери и собачкой Дорой.

Мы с Гонзо выбрались на разведку и ехали километрах в пяти от «Трубоукладчика-90». Это необходимо, поскольку на свете еще остались препятствия: скалы, овраги и разоренные городишки. В города мы заходим – на случай, если там есть уцелевшие (как правило, они есть). Скалы и овраги объезжаем, потому что «Трубоукладчик-90» – не гоночный внедорожник. Большие города нам пока не встречались, все они наверняка Сгинули. По нашим находкам иногда видно, что они были там и раньше, а порой складывается впечатление, будто их откуда-то принесло. Не знаю как и особо не задумываюсь, пока мы можем жить.

Нам попалась деревушка размером с Криклвудскую Лощину (очередной кошмар: увидеть собственный дом, превратившийся черт знает во что), и в кресле-качалке на веранде бакалейной лавки сидел Паскаль Тимбери. Лавку заполонили овощи: психи захватили власть над сумасшедшим домом. Там были картофелины с тонкими лапками, похожие на пауков, но я не собирался думать об этом – вдруг еще окажется правдой. Или станет ею.

– Приветствую! – сказал Паскаль Тимбери. – Смотрю, вы не шибко торопились! – Но он улыбался. Рядом стояло два свободных стула (шезлонга, вообще-то, один бело-красный, другой бело-синий, а сам он сидел в бело-зеленом), и мы сели. Паскаль Тимбери поставил обе ноги на землю, будто боялся, что она перевернется под ним и запустит его в небо.

– Плохо мне пришлось, – сказал Паскаль Тимбери. – Очень плохо. Но теперь вы тут. И все хорошо. – Он слегка подавился, не как от истерики, а как от радости, будто узнал о чьей-нибудь свадьбе.

Гонзо дал ему шоколадку, и он сожрал ее разом, не откусив ни кусочка, – просто засунул ее себе в голову и проглотил. В уголке рта показалась коричневая слюна, он облизнулся, и на этом с шоколадкой было покончено. Паскаль Тимбери не сказал «Спасибо» или «Вкуснятина», но вроде повеселел. Иногда те, кого мы спасаем, не в состоянии благодарить: если они это сделают, то просто разойдутся по швам.

В общем, «Трубоукладчик-90» получил добро на проезд, то есть Салли Калпеппер и Джим Хепсоба доложили обстановку откуда-то справа от нас, Тобмори Трент и Энни Бык – слева, а Сэмюэль П. наблюдал за нами с высокой башни и передавал все, что видит, ребятам с винтовками. Словом, мы были под надежной защитой и сказали Паскалю Тимбери, что подмога уже рядом. Не видит ли он гигантский гнилой зуб, что ползет сюда из-за холма? Это «Трубоукладчик-90». И Паскаль Тимбери ответил, что видит, и наконец-то поблагодарил нас, и заплакал, от чего мы все почувствовали несказанное облегчение, и встал с шезлонга, и обнял нас, и получилось довольно сопливо, но все-таки хорошо.