Мир, который сгинул

Словом, у «Трубоукладчика-90» дурацкое название, а с виду он похож на дитя любви бульдозера и торгового центра, которое облили несколькими тысячами тонн йогурта и бросили на месяц в саду. Строителей не заботила эстетическая сторона дела: они хотели создать нечто безотказное и мощное. Они прикрепили к нефтяным платформам огромные, размером с поезд, гусеницы, а в машинном отсеке поместили реакторы с подводных лодок и системы привода с авианосцев. Все это безобразие они синхронизировали посредством нехитрых расчетов, передаточных механизмов от каких-то огромных списанных транспортеров и липкой ленты. В машинном отсеке есть целые залы, где нет ничего, кроме гигантских вращающихся шестеренок. Люди до сих пор ползают по трубопроводам и служебным туннелям, составляя план крепости. Существуют отсеки, о которых никто не знает. В них уместился бы целый город – под городом, который уже кипит жизнью наверху.

Ходячая катастрофа может развивать скорость до километра в час, но никто в своем уме не станет так гнать. Для сухопутного монстра подобных размеров это пугающе быстро. «Трубоукладчик-90» ползет с «едва ощутимой» скоростью, оставляя за собой Трубу, вокруг которой наш мир вновь обретает реальность.

По всей длине Трубы, берущей начало от какой-то далекой лаборатории, построены насосные установки, резервуары, хранилища и станции технического обслуживания, понадобившиеся людям, собравшим остатки здравого смысла и выяснившим, что произошло. Быть может, профессор Дерек – будь проклято его имя и семя на веки веков, пусть огромные барсуки гоняют его по Адам Огненных Муравьев, Мыльных Опер и Уретральных Инфекций – еще жив и пытается загладить вину.

Многие люди, будь у них выбор, сошли бы с «Трубоукладчика-90» и осели бы в одном из городишек, что разрастаются у нас за спиной. Ходят слухи о новом дивном местечке под названием Хейердал-Пойнт – предвестнике победы человека над ситуацией и возвращения к нормальной жизни. Это большой соблазн. Многие солдаты нашей армии поселились в Матчингеме, по слухам том еще притоне, но они утверждают, будто попали в рай. Однако мое любимое место в новом маленьком мире – «Трубоукладчик-90». С близкого расстояния видно свет в окнах и как люди ходят по стеклянным коридорам, ездят на медленных лязгающих лифтах (лифты все разные, одни новенькие и блестящие, другие старые, служебные, – они идут от нижних этажей до самого верха). На крыше (я сейчас нахожусь над ней) разбили некое подобие парка – большое открытое пространство с зеленью и без чудовищ. В одном уголке играют дети, в остальных отдыхает начальство.

Пока от начальства даже есть прок; нам нужны люди, способные вести расчеты и управлять ресурсами, а им надо, чтобы все работало. Погоню за прибылью временно отменили: излишков у нас нет. Кроме того, любой вздумавший разбогатеть на выживании рода человеческого понесет ответственность и будет сброшен с верхушки охлаждающей башни в горячий пар. Понесет ответственность, как за нарушение условий контракта. Все организации мира, пережившие Сгинь-Войну и первые дни Овеществления, объединились во имя одной цели. Мы отдаем этому делу последние силы. Никаких выкрутасов.

Я гляжу на парк сверху и с трудом отличаю детей от взрослых, разве что ребятишки лучше одеты. Почему-то все начальники ходят в спецовках.

На другой стороне «Трубоукладчика-90» находится мое жилище. Салли Калпеппер, по сути, лежит на его крыше, и время от времени Ли стучит в потолок, Салли щелкает рацией, я щелкаю в ответ, Салли стучит по полу, и Ли успокаивается: со мной все хорошо, я соскучился и скоро приду домой. Мы живем на верхнем этаже жилой секции, и окна комнат выходят на унылую безбрежную пустыню Нереального – так мы называем все, что лежит впереди и в нескольких милях от крепости. Дом у нас странной, несуразной формы. Комнаты открытой планировки (на косметические стены нет материалов) похожи на два куска торта, соединенных острыми концами, или на две палочки (без вертикальной) буквы «к». Нижний кусок торта отведен под ванную, которая представляет собой железную бадью с подсоединенными к ней толстыми трубами и несколькими запорными кранами. В свободное время я сижу в ванне, смотрю в окно и наблюдаю, как сходятся и расходятся ураганы материи, пляшут и дерутся призрачные силуэты и огни, а зыбкие пейзажи меняются по прихоти ветра. Думаю, – надеюсь, – там все потихоньку успокаивается. Может быть.