Мир, которого нет

Наматывая круги по комнате и, проходя мимо больших напольных часов, Антон от злости что есть мочи пнул их. И замер, как механизм, что стоял перед ним. Стрелки не двигались! И дверцы были приоткрыты.

Дедушка сам создавал их, поэтому в отличие от обычных часов, здесь было три дверцы: одна наверху, скрывающая циферблат, и две, скрывающие внутреннее устройство, внизу. Не очень практично, но потрясающе красиво. Бабушка никогда не позволяла играть с часами, да и неинтересны они были Антону с Лерой, но эти… Они всегда вызывали благоговейный трепет. Завести их – было сродни ритуалу и почиталось за честь. Истинное волшебство! Каждая шестеренка, каждая пружинка приводила малышню в восторг. Дедушка вообще был талантлив. Его работы высоко ценились даже за границей, только бабушка после исчезновения мужа решила все оставить в семье, как память о любимом человеке. И наотрез отказывалась продавать хоть что-нибудь из его часов, сколько бы это не стоило. И вот, Лера не успела их завести.

Нужно было срочно попытаться повторить ее маршрут и действия. Мальчик подошел к кровати сестры и лег на нее, оттуда посмотрел на часы. Получается, Лера заметила, что они остановились – и решила исправить ситуацию. Антон встал, снова подошел к часам. Ключ уже был вставлен в механизм, осталось только повернуть его. Не так долго и сложно, но что и в какой момент пошло не так?

Поворот ключа, и… дверцы распахнулись, обнажив нутро. Вот только там были не старые добрые часы, которые ребята так любили заводить в детстве. Сейчас там было куда более странно и жутко: все шестеренки, все винтики двигались в каком-то, на первый взгляд, хаотическом порядке, некоторые вместе с пружинами «переползали» на дверцы, из-за чего те стали немного похожи на лапки таракана.

При этой мысли Антона стало мутить. Он вообще терпеть не мог насекомых, а тут… Что здесь происходит? Как будто он первый раз за ночь задает этот вопрос… И почему механизм сейчас кажется живым? И глядя на него… Такие ощущения бывают, когда впервые наблюдаешь за обедающей улиткой: вроде бы все нормально, но кусочки еды, перемещающиеся по прозрачному телу, поначалу вызывают оторопь и омерзение. Со временем привыкаешь, конечно, но так то – со временем! Брр!

Наконец непонятное создание почти остановилось: дверцы, покрытые шестернями, полностью раскрылись, а внутри, там, где раньше был рабочий механизм, образовалась полость. Лишь кое-где по бокам выпирали всякие странные и, на первый взгляд, острые детали, название которых Антона никогда не интересовало. Любопытно, что же такое сотворил дед? А главное – для чего? Кому в нормальном рассудке придет в голову делать такую… такое… что-то неясное?

Ребенок с опаской заглянул внутрь. Лера, наверное, тоже видела это механическое насекомое и… Что за «и», хотелось бы знать. Пробраться бы внутрь, но вдруг оно его сожрет? Захлопнет дверцы-рот – да так, живьём, и проглотит. Из разряда «почувствуй себя ужином».

А еще там явно будет тесно…

Антон проверил дверцы, вроде бы от дуновения ветра не закроются, но подпереть чем-то стоит. Валяющийся рядом стул вполне неплохо справился с этой задачей. А дальше шаг в неизвестность за сестрой.

Он ещё какое-то время колебался, но шаги за дверью возвестили о том, что бабушку уже вот-вот сюда войдёт. А тогда… Тогда уже нельзя будет сделать ничего! И никаким взрослым, а уж тем более полицейским, невозможно будет объяснить ничего! Почему-то мальчик был уверен, что в присутствии взрослых эти, скажем так, «часы» будут выглядеть вполне обыденно и невзрачно. Да, красиво. Да, сложный механизм.

А дальше-то что?!

И, словно услышав шаги в коридоре, раскрытые дверцы дрогнули, словно собираясь закрыться. Пришли в движение и механизмы – они словно собрались «сползаться» назад.

Медлить было нельзя! Кто будет спасать Леру?!

И, набравши воздуха в грудь, он шагнул вперёд!

Оказавшись внутри, мальчик стал нащупывать потайную дверь… или что там такого ещё могло быть… люк какой-нибудь… но не тут-то было! Под давлением смыкающихся створок дверей, щепки от того, что раньше являлось стулом, разлетелись в разные стороны!

Лязгнуло – словно сомкнулась механическая челюсть.

Как Антон ни пытался выбраться, у него ничего не получалось. Насекомое-часы все сильнее сжимало свои металлические объятия, впиваясь острыми гвоздиками в тело, оставляя порезы и сдавливая грудь. Каждый новый вдох давался с большим трудом, чем предыдущий, а сердце… Оно вообще не забыло о необходимости соблюдать ритм? Каждая секунда отдавалась болью во всем теле. И звук, как будто эти секунды отсчитывают переломанными костями Антона под бой огромного барабана.

Один…

Боль…

Два…

Дышать уже невозможно.

Три…

Вечность.

Что там дальше?

Без разницы.

Пустота заполонила всё вокруг.

Шестьдесят.

Столько раз умирало и возвращалось к жизни сердце Антона, отбивая идеальный ритм. Но он об этом уже не знал.

11