Мир, где тебя нет (СИ)

Мелочь, конечно, но Демиан не позволял себе небрежности и в мелочах. А теперь под его креслом ртутно поблёскивали расплывшиеся капли натёкшего с сапог снега, мутного, смешанного с землёй. В предгорьях Сантаны давно устоялся снег. И на манжете выглянувшей из рукава рубашки виднеется небольшое пятно. Тёмное. Чернила?.. кажется. Диана не стала присматриваться.

Её муж вернулся, и от него совсем не пахло мёдом. Только полынью. И хмельная горько-сладкая нотка совсем исчезла за другими, приставшими к коже запахами, принесёнными им оттуда.

Металл. Окалина. Дым.

Он принял ванну, прежде чем спуститься к ужину. И волосы ещё влажные. Надо же, вьются. Тяжёлые глянцевые кудри. Обычно они придают мужчине вид несколько оторванный от земли, мечтательный. Делают как бы нежнее, женственней. Будучи гостьей в Каста-Алегре, Диана вдосталь насмотрелась на подопечных леди Нелиссы, длиннокудрых томных юношей. И уже не юношей.

Те, у кого волосы вились даром природы, старательно подчёркивали это достоинство, отпуская художественные гривы. Те, кому повезло меньше, спешили исправить досадный недочёт всеми доступными способами.

Демиан же... Демиан не имел с ними ничего общего.

Запахи... густой — железа, он оседает во рту, на прикушенных губах. Кисловатый, едкий — окалина. Стойкий и вместе с тем летучий — дыма. Демиан хотел избавиться от них, оставить за дверями зала, как не приходят к семейной трапезе в запятнанных тиной охотничьих сапогах или в помятых доспехах. Как неверные супруги, не до конца потерявшие представление о совести, отмокают в бадье, натираются душистым мылом, меняют одежду, возвращаясь от любовницы к жене. Но вода не сумела унести запахи с собой, они въелись в кожу как клеймо.

От её мужа пахло смертью.

Пока ещё чужой, но подобравшейся вплоть, обступившей со всех сторон, не отпускавшей хватки. Концентрированной смерти, экстракт из сотен, тысяч, быть может, отдельных смертей.

Суповой ложкой Диана аккуратно зачерпывает бульон, янтарный, прозрачный, и запах, должно быть, упоительный. У любой еды сейчас вкус пепла. Но ложка опускается снова. Не звякнуть о край, не расплескать янтарные капли. Смешно, а ведь это целое искусство — есть суп в высоком обществе. И... нужно есть. Ей понадобится силы. Им всем понадобится.

За ужином говорили одни мужчины. Говорили мало, скупо. Нолан задавал вопросы, словно рубил предложения на ровные части. Демиан и Трей отвечали, также не пускаясь в пространные объяснения.

На словах всё обстояло просто и чётко. Есть задача. У этой задачи существовало единственное решение. Прорыв нужно закрыть.

Диана имела весьма смутное представление о том, как сие происходит с практической точки зрения.

В воображении мистический прорыв принимал вид до нелепого заурядный. Дыра, просто дыра в полотне. Что следует сделать с ней, чтобы исправить ущерб? Заштопать? Нашить латку? Или сметать через край, лишь бы как, уже не заботясь об утраченной красоте полотна, накрепко да суровыми нитками? Она не знала. И не хотела спрашивать.

Она спросила иное... не спросила, в словах её не было вопросительной интонации, Диана позаботилась об этом особо. Нет, она заявила о своём решении, едва хозяева вышли из-за стола, и Демиан, не замечая поспешно прянувшего в тени слуги, сам, хоть и несколько рассеянно, отодвинул её кресло.

— Вам незачем идти со мной, — без выражения отмолвил Демиан, дослушав. — В Сантане Бездна наяву.

Он не сердился на неё. Возможно, на злость у него просто не осталось сил.

— Куда вы, туда и я, — возразила Диана мягко. И коснулась его руки, там, где под длинным манжетом рубашки вплелась в кровь и плоть золотая связующая нить.

Он ничего не сказал. Закрыл запорошенные усталостью глаза, потёр виски. Досаждала головная боль или набирали силу неотвязные голоса. И не стал препятствовать её желанию. Возможно, решил, что безопасных мест для неё уже не осталось. Если для него всё закончится в Сантане, — тогда уж точно.

Большинство магов втайне — а кто и открыто — ненавидят одноразовые порталы. Порталы в принципе весьма специфичное средство передвижения. Демиан уже довольно давно относился к ним... никак не относился. Что странно, наверное, ведь, в конце концов, это он создал амулеты переноса. Не с нуля, конечно, и никогда не присваивал себе единолично эту заслугу. Но довёл до ума многолетние наработки, пустил в обиход. Амулеты переноса стали, наряду с некоторыми другими вещами, в своём роде приметой времени. Что тут скажешь, какое время, такие и приметы.

Сугубая необходимость диктовала свои условия. Необходимость поспевать всегда и везде... Да кого он обманывает — успевать хотя бы туда, где негласно проставлен статус первоочередной важности. Это было какое-никакое преимущество. А значит, приходится мириться с неприятными попутчиками процесса.