Мир, где нет тебя

– Всё не так плохо.

– Ты серьёзно?

– Да. Дом подремонтировали, в нём вполне можно жить.

– Вполне можно жить, – передразнила её Фрося. – Это сарай!

– Фрося, не перебарщивай. В конце концов, я здесь выросла.

– А я выросла в общежитии, в рабочем посёлке. Предлагаешь и мне вспомнить старые времена?

– В данный момент, у меня нет выбора. И ты это знаешь.

– Выбор есть всегда, – назидательно проговорила Фрося. – Ты можешь жить у меня.

– Я не хочу жить у тебя. Только не обижайся. Но это неправильно. Я не могу жить с ребёнком у тебя, потому что это ничего не решит. Пора свыкаться с обстоятельствами.

– Мама, чей это дом? – спросила Соня, появляясь на кухне. А Фрося указала на ребёнка рукой.

– Кстати, об обстоятельствах, – подсказала она, не спуская с Ланы выразительного взгляда.

Лана взгляд подруги проигнорировала, а дочери улыбнулась.

– Это дом бабушки Любы. И мой. А теперь наш с тобой. Я здесь выросла, малыш.

– Правда? – Соня с интересом осматривалась. – Он старый.

– Старый. Но он очень удобный. Я уверена, что тебе понравится, ты его полюбишь.

– Мы долго здесь пробудем?

Лана неопределённо повела рукой.

– Некоторое время.

– А папа?

– А папа работает, – хором, не сговариваясь, произнесли Лана с Фросей. И переглянулись. – Хочешь посмотреть свою комнату? – немного переигрывая энтузиазм, спросила Лана, пытаясь дочку отвлечь. – Я купила тебе плюшевого медведя, ты же их любишь.

Она взяла Соню за руку и повела наверх по узкой лестнице, оставив Фросю придумывать новые доводы, чтобы доказать её сумасшествие.

– Я не думала, что всё так плохо, – сказала ей та, когда Лана спустилась одна.

Соня устала с дороги, и хотя любопытничала, но довольно быстро согласилась переодеться и прилечь ненадолго, рядом с новой игрушкой. А вот Фросю Лана нашла на диване в гостиной. Если эту комнату можно было назвать гостиной, а мебель, на которой подруга сидела, полноценным диваном. Этому дивану лет было чуть меньше, чем самой Лане.

– Даже когда ты присылала фото, я не понимала, насколько всё печально.

Лана вздохнула, остановилась у окна, руки на груди сложила.

– Мне нужно своё жильё, Фрося. Чтобы Игнатьеву не в чем было меня упрекнуть. И всё не так ужасно, не придумывай. Миллионы людей так живут. И даже хуже. А это дом, мой собственный дом. Мне повезло, что я успела привести его хоть в такой порядок. Тут крыша текла, и пол на кухне прогнил. Теперь от этого и следа не осталось. Здесь вполне можно жить.

– Считаешь, что этого достаточно?

– Очень надеюсь. Костя обещал найти мне работу.

Фрося моргнула и всерьёз заявила:

– Мне сейчас будет плохо.

Лана невесело хмыкнула.

– Да уж. В тридцать лет начинать поиски работы… Кому сейчас нужен мой диплом искусствоведа.

– Лана, чем ты будешь заниматься? Ты даже печатать толком не умеешь.

– Думаешь, меня бы взяли секретаршей?

– Конечно. Ноги у тебя длинные.

– Тогда можно и не уметь печатать, – попыталась пошутить Лана. Но, в итоге, вздохнула. – Если надо будет, я научусь. И печатать, и готовить, и полы мыть.

– Ещё не хватало.

– Я должна содержать ребёнка.

– Ты должна нанять хорошего адвоката и стрясти с этого сукиного сына всё до последней положенной тебе копеечки! А не ныть.

– Я не ною.

– Ноешь. Я слышу. Он тебе должен, Лана. Где бы Игнатьев был, если бы ты не толкала его вперёд в последние пять лет. Они все, все тебе улыбались, а уж потом ему. Да половина его сделок – это твоя заслуга. Банкеты, фуршеты, заглядывание в глаза иностранным партнёрам. Не знаю, что он про себя думает, но его фарфоровая улыбка маменькиного сынка ни хрена не стоит.

– Я пришла к ним в дом с одним чемоданчиком. И с ребёнком. Свекровь любила мне об этом напоминать. Это я им должна, мне внушали эту мысль долгие годы.

– Мало ли что они внушали. – Фрося поёрзала на неудобном диване. Окинула взглядом комнату с новыми обоями, которые совершенно не спасали положения. И без всякого перехода, спросила: – Кто тебе помог?

– Друг. – Лана подумала о Шохине, и про себя удивилась, и даже решила исправиться: – Наверное, друг. Если честно, мы не слишком хорошо знакомы.

– Вы не слишком хорошо с ним знакомы, но он помог тебе украсть ребёнка. Занятно. Видимо, ему к такому не привыкать.

– Не говори так. Просто я знала, что он может помочь, и попросила. А он не отказал. У него самого дети, он меня понял.

– У этого понятливого жена есть?

– Есть.

– Что ж, я и не надеялась.

Лана рассмеялась. Предложила:

– Давай ужинать? Я приготовила макароны с соусом. Вроде, получилось неплохо.

– Мне уже страшно.

– Не придумывай. Раньше я готовила. Редко, но первый муж не имел привычки критиковать мою еду. Я даже кашу Соне варила, когда она была совсем маленькой.

– С ума сойти. Думаю, тебе светит карьера шеф-повара.

– Что ты вредная такая?

– От беспокойства, – посетовала Фрося. – У меня душа болит. И сердце. За тебя, между прочим.

– Я знаю. Пойдем? Соня уснула.

Лана прошла на кухню, а Фрося задержалась на диване, разглядывала непритязательный пейзаж на стене, давнюю работу матери Ланы. Но сказала совсем о другом:

– А я решила, что ты к отцу Сони обратилась за помощью.