Мир, где мне очень рады

Блять, да мне самому мама нужна! Я ещё не дорос детей воспитывать, мне самому ещё воспитываться и воспитываться. Какой из меня отец, когда я право и лево путаю элементарно?! За мной присмотр нужен, и я нихера не умею. Что я вообще буду делать? Что буду делать с ребёнком, за которым уход нужен. Это не собака, с ним возиться надо. Как бы я не хотел ребёнка и семьи, в голове отчётливо звучит мысль, что я не готов к такому ещё.

Наверное, эта мысль появляется у всех.

Но с другой стороны… Да-да, детская травма, однако моя мать жила со мной без отца, и я знаю, что это такое. Не говорю, что здесь будет то же самое, так как деньгами Клирию мы обеспечить можем, однако то, что у ребёнка не будет отца…

Да, меня это волнует, потому что это и мой ребёнок. Я чувствую свою причастность к нему, у меня есть принципы, через которые я не переступлю, и у меня есть совесть, хоть и довольно искажённая. Просто не смогу жить, зная, что где-то там растёт без меня моя кровь и плоть. Я хочу семью, хочу ребёнка, жену и свой дом, потому считаю неправильным, когда семьи неполные. Ребёнка должны воспитывать оба родителя. И почему-то у меня такое чувство, что я просто могу повторить историю со своей семьёй — бросить Клирию одну и умчаться в закат.

Совесть, ебаная совесть.

И ещё выебанная Клирия.

Я знаю, что она специально так всё сказала. Это откровение — удар на опережение. Я признаю себя такой сякой плохой и гадкой, какая же я плохая, всего лишь хотела сделать себя счастливой, ну давай же, скажи это, Патрик! Боже, какая я гадкая! А Патрик такой: о нет, Клирия, это не так, ты просто хотела чуточку тепла! Иди сюда!

Тьфу блять! Клирия, ты должна понимать, что я тот ещё уёбок и вижу это столь же ясно, как и ты. Неужели ты думаешь, что я поверю в то, что у тебя проснулась человечность? Люди не меняются, они меняют тактику.

Я не верю, что Клирия при этой новости опустила ручки и такая: порхай как бабочка, Патрик, ты свободен. Нихуя, Клирия знает, что теперь ей нужен муж, и она вряд ли хочет остаться одна с ребёнком. Полюбас хочет полноценную семью, но знает, что с такой аурой ей подобного не светит.

И этот финт с твоим выбором является просто психологической ловушкой, которая давит на совесть.

Ты свободен выбирать, поэтому выбирай меня. Я даю тебе свободу и хочу, чтоб ты распорядился ею так, как я скажу. Короче. Как не крути, всё сводится к тому, что Клирия дала мне мнимую свободу, которой хочет заставить меня выбрать то, что ей выгодно. Хотела бы дать мне свободу — ушла бы, сказав, что всё, теперь она сама, а я сам. Но она так не сделала, она встала рядом со мной, типа иди, при этом своим присутствием давя мне на жалость.

Клирия — хитрая тёмная мразота, которая давит на совесть, что я не оставлю её и уже своего ребёнка. Я уверен, что моя история не является для неё секретом, и она знает, на что давить. Знает, как влиять и где строить из себя правильную, всё понимающую, а где идти напролом.

Но хуже всего то, что я сам не могу бросить уже своего ребёнка, которого вынашивает эта тёмная сука. Так бы и выебал её в жопу за это.

Я вздохнул, подошёл к Клирии сзади и положил ей руки на плечи. Сдавил. Потом сдавил ещё сильнее, а потом ещё. К тому моменту она должна была уже испытывать боль, однако Клирия не дрогнула.

— Я знаю, на что ты давишь Клирия. Тебе меня не провести. Твоя тирада о свободе и раскаяние слишком банальны.

Она не ответила. Просто молча стояла, не издавая ни звука.

— Я ведь могу избавить тебя от этого бремени, ты знаешь? — тихо спросил я, опустив руку на её живот провоцируя. — Для тебя такой метод не должен быть секретом.

— Нет, не секрет, — спокойно отозвалась она. — Однако я не могу позволить тебе сделать этого. Поэтому я прошу тебя не делать подобного со мной.

— Это всё театр для одного зрителя, верно? Ты же нихрена не раскаялась. И все твои слова — лишь попытка наглой манипуляции.

— Разве это плохо? Мы все за что-то боремся, и я борюсь за право найти себе семью, — она обернулась ко мне. — Да, я давлю на тебя, Патрик, давлю на твою совесть, ведь именно так живёт этот мир. Я открыто заявляю: оставайся со мной, становись моим мужем. Подумай о том, как иначе будет выглядеть со стороны это — ты оставил меня одну беременной. Что скажут люди, как будут на тебя смотреть, что будут говорить за твоей спиной. Но есть и другая правда — ты в праве отказаться.

— Шантажистка.

— Я борюсь за своё счастье.

— И рушишь моё.

— Возможно я лучше знаю, что для тебя хорошо, Патрик.

— Да неужели?! — начал я кипятиться. — Тебя ударить в живот, Клирия?

— Ты не сделаешь этого. Это и твой ребёнок. Ты не посмеешь тронуть то, что является твоей кровью, — хладнокровно, высокомерно и с вызовом улыбнулась она мне в лицо. — Я бы смогла нечто подобное сделать, однако у тебя на это просто не хватит сил. Ты будешь пыжиться, дуться, хорохориться, но этого не сделаешь.

— Ты уверена?

— Давай. Тогда сделай это, — отошла она от меня на шаг. — Один удар. И всё решится за мгновение. И тебе уже не придётся быть отцом нашего ребёнка.