Мир, где мне очень не очень рады

Нет ничего хорошего в убийствах. Нет ничего хорошего в том, чтобы делать больно другим без причины, как и убивать. Пусть другие считают иначе, тогда я с радостью продемонстрирую на них правильность своих доводов.

Я так долго это топил в себе, прятал и закрывал, носил маску, что уже сам стал нормальным и только изредка мои наклонности как-то да проявлялись. А тут с поехавшей крышей всё дерьмо как из пробитой трубы рвануло. Пиздец? Пиздец.

Теперь, когда я уже привык быть нормальным и уравновешенным, такая хуйня, вылезшая изнутри и являющаяся такой же неотъемлемой частью моего «Я» словно делит меня теперь пополам.

С одной стороны, я садист и любитель делать больно, с другой — в принципе более-менее нормальный человек со своими заскоками. И эти две хуйни конфликтуют внутри меня. Можно на фоне этого жизнерадостного пиздеца появляется и такая агрессия.

— Держи, — протянул я ей последний пузырёк с жиськой, как я её называю.

После этого достал кинжал, медленно отрезал одну часть стрелы и вытащил за наконечник с другой стороны. Хорошо, что ногу пробило насквозь, вытаскивать легче. Да и кость вроде как не задета. Потом я залил всю рану водкой и забинтовал. Вроде как всё, красная хрень даст иммунитет и по идее заражение должно как бы пройти мимо.

— Готово… — я отряхнул руки.

— Ага, спасибо конечно… но было бы неплохо, если бы ты не стрелял в меня больше.

— Не провоци-и-и-ируй… больше… — пропыхтел я. Ох… и ведёт же меня…

Вставая и слегка покачиваясь, я направился в сторону реки, ориентируясь по шуму.

— Ты куда? — спросила Дара, провожая меня взглядом.

— Умыться… надо… — пробормотал я. — А то чот… несёт нехило.

Да… речь тоже так себе стала… Зато как спокойно! Как тихо, как ярко, как красиво! Никаких галлюцинаций или бредовых видений! Ради такого стоит жить. Хотя, признаться честно, я не рад, что попробовал наркоту. Нет, это прикольно, но жопой чую, как эффект закончится, сразу появится желание ещё раз принять, чтоб убрать всю хуйню. А потом ещё раз… и ещё…

Блин, уже хочу!

Какой же пиздец… С каждым разом только хуже… И жопа только глубже…

Река была… рекой. Правда удивительно? Хотя теперь у меня появилась некоторая боязнь воды, так как вдруг сейчас оттуда бегемот выйдет? Это пиздец будет! Хотя на бегемоте я ещё не катался.

— Хахахахахахахахаха…

Я истерично рассмеялся и лёг прямо на берегу, раскинув руки. Ох… заебись… Ни голосов, ни гномиков, не этого мёртвого уёбка, ни матери. Я наконец один, жаль что только до конца действия этой хуйни.

Пока я лежал и смотрел на небо, которое плавно сменяло свой цвет на более розоватые тона, рядом заскрипел песок.

— Мэйн, ты как?

О, заслали парламентёра! Мэри, девочка моя, хули ты нарушаешь мой покой, когда он мне так нужен? Проявите уважение! Хотя я подозреваю, что она уже его проявила и долго стояла там до того, как выдала себя.

— Чего тебе, Мэри?

— Ну… Меня послали узнать, как ты. Просто в последнее время ты ведёшь себя подозрительно странно, — она умолкла на мгновение, после чего уже не так уверено добавила. — Это началось после твоего недельного отсутствия. С тобой что-то… случилось? Тебя изнасиловали бритоногие медведи?

Я аж сел и окосел.

— Чего? И такие существуют!? — ужаснулся я.

— Ну… я слышала о них. Часть водится в лесах на юго-западе. Часть в горах здесь. Иногда они спускаются сюда… пошалить.

— И… как они шалят? — решил я уточнить.

— Рушат постройки, грабят дома… насилуют дровосеков.

Какой ужас. Я сразу вспомнил стишок: «В лесу раздавался топор дровосека, он им отбивался от гомосека. Но силы иссякли, упал дровосек. Над ним, ухмыляясь, ходил гомосек».

Помянем дровосека и запомним, что неведомым образом детский глупый стишок в том мире является довольно неприятной реальностью здесь, которая может обрушиться на мою нежную и неподготовленную жопу.

— Ладно, парламентёр…

— Кто?

— Не бери в голову. Кто тебя послал? Дара? Лиа?

— Э-э-э… Лиа, — нехотя ответила она.

Лиа значит. Послала ко мне. Такая забота, которая не свойственна для неё. Что это значит? А то, что она спровадила лишние уши и теперь давит на Дару, пытаясь выяснить, кто я, пока рядом меня нет. Видимо почувствовала беспокойство за свою задницу и теперь хочет понять, с кем имеет дело.

Стоит ли ей знать правду? Не знаю, зависит от того, насколько я могу доверять ей. Дара то ясно, но Лиа? Конечно, она с нами прошла уже многое, что как бы говорит о её преданности, но мы то знаем правду. Сегодня предан, завтра нет. И раскрытие карт может как укрепить нашу команду, так и закопать её до основания. Сейчас бы варианты действий не помешали.

— Ладно, пойдём к ним обратно, пока не стемнело, — нехотя начал вставать я.

Эх просрал такой момент… Так было спокойно, пока не припёрлась Мэри. А теперь, зная правду, я просто не могу закрыть на это глаза. Пришлось пробираться обратно, стараясь удержать равновесие, так как кажется наркотик в организме дошёл до самого пика и теперь меня плющит. И плющит забавно, всё качает, всё несётся, всё бросается в глаза, но в тоже время нет ни желания смеяться, ни желания плакать… эмоции отпали все.