Мир, где мне очень не очень рады

Я поднял арбалет и выстрелил в фигуру собственной матери, что стояла на краю дороги. Болт прошёл сквозь неё, рассеяв галлюцинацию в туман и воткнувшись в дерево позади.

Сука… это даже не мои мысли. Собственные галлюцинации уже замещают мне настроение. И ощущения в теле какие-то странные, ватные, притупленные, чуждые…

Опять накрывает?

С пропажей этой подстрекающей хуйни пропал разом и весь гнев на Лиа. Пришло только раскаяние за содеянное. Нельзя стрелять в сокомандников, какими бы они долбоёбами не были. Наказать, но не калечить.

Тишину нарушал только шум листвы и пение птиц.

Лиа смотрела на меня хмурым взглядом, явно не зная, чего ожидать, приготовившись как принять ещё один болт, так и попытаться спасти жизнь бегством. Но мы то знаем, что со стрелой в ноге не убежишь далеко.

— Дара, — вздохнул я, — прошвырнись по округе. Найди место для ночёвки. Сегодня встанем пораньше на привал. Желательно поближе к реке, если таковая имеется рядом.

Дара нервно кивнула и скрылась в кустах, пока Мэри нервно переминалась с ноги на ногу, оказавшись со мной практически наедине, не считая подстреленной Лиа.

— Лиа, поднимай задницу, нам надо свалить с дороги, чтоб не напороться на кого-нибудь.

Ей хотя бы хватило ума не раскрывать свой ебальник, не ухудшая и без того напряжённую ситуацию. А я тем временем искренне боролся с гномиками-комиками, как бы невзначай поднимая выше ноги и давя маленьких тварей с характерным плюх. Я, наверное, как долбоёб выгляжу. И теперь понимаю, что ощущали люди в психушке, убивая невидимых насекомых на себе и не встречая понимания у других.

Уходя чуть глубже в лес, я забрал у Мэри этот странны порошок, на всякий случай спросив, сколько нужно, чтоб не уйти в аут, а слегка расслабиться.

— Совсем чуть-чуть, — показала она пальцами маленькую горсть. — Просто в рот закинуть и всё. Но не глотать первые несколько минут.

Эта хрень, которую я бы при удобном случае обошёл за тридевять земель, была по вкусу похожа на смесь сахарной пудры, лимонной кислоты, чёрного горошка и… зелёного лука? Какой странный набор вкусов. И через минуты три я почувствовал эффект. Довольно странный эффект, если честно.

Детали стали более чёткими, и я стал обращать внимание на то, что раньше бы и не заметил — на насекомых, на то, как движется и раскачивается мой меч, капельки пота на шее Мэри… Всё стало словно более замедленным, ярким и захватывающим. Словно гамму и яркость кто-то выкрутил на полную мощность.

А в голове пропали все посторонние мысли. Ни голосов, ни счёта этих бесконечных чисел… в первый раз с освобождения в голове было просто пусто. Конечно, стоит мне подумать о чём-либо, как эта мысль возникает в голове… но такое ощущение, что она подобна человеку, оказавшемуся в огромном ангаре, где никого нет. Словно эхо в голове проходит.

Я чувствовал приятную расслабленность по всему телу и лёгкое онемение, движения были словно более заторможены.

Дару я заметил ещё до того, как она показалась. Звуки, с которыми она ломилась к нам казались, мне оглушительными и мешали наслаждаться этим светопредставлением под аккомпанемент песни леса.

— Я нашла… — начала было она, но я поднял руку.

— Не кричи так, — чуть ли не шёпотом попросил я.

— Прости, — уже тише ответила она. — Там есть небольшое место. И до реки там тоже близко. Остановимся там, никто нас тогда с дороги не заметит.

Место, куда она провела нас, было действительно уютным. Просто можно порадоваться нашей способности находить уютные места.

— Раскладывайтесь, Дара на тебе жрачка и костёр. Мэри, доставай бинты, спиртовуху и бутылку с красной жидкостью. Будем штопать эту дуру.

— С чего я дура то? — улыбнулась она с натяжкой.

— Завалить варежку-у-у… не можешь… Бля… моя… речь…

Она стала длинной, растягивающейся, с паузами и какой-то томной. Но зато движения пусть и были медленными, зато очень точными.

Мне пришлось постараться, чтоб лишний раз не сделать дуре больно, хотя очень хотелось. Просто потому, что весь пиздец, что кипит во мне должен свалить обратно на закромки души и там оставаться, как он делал до этого. И лишний раз давая ему волю, я просто лишаюсь возможности контролировать ситуацию.

Да, мне нравится боль других, я получаю удовольствие причиняя им боль, я чувствовал бы душевное удовлетворение, убивая людей и заставляя их страдать. Я бы ловил людей, особенно девушек, красивых и полных стремлений, надежд и незримого счастья, после чего пытал бы их, ломал, заставляя гаснуть в их ещё живых глазах свет. Я ещё то уёбище где-то внутри.

Но я знаю, что это ненормально. Знаю, что не хотел бы подобного по отношению к себе. Поэтому я всегда себя контролирую, чувствуя иногда странное ощущение. Смотреть на человека, искренне радоваться вместе с ним, но в то же время представлять, как скидываешь его в бездну отчаяния и несчастий.

Сейчас должен прибежать какой-нибудь даун и сказать, что нет, я не прав. Если я хочу это делать, то должен! Если моё сердце просит этого, то значит в этом нет ничего неправильного. И тогда бы я с удовольствием запытал бы мудака. Просто бы показал, куда такая логика может завести.