Мир, где меня ждут

По залу, словно внезапно налетевший ветер, пронесся изумленный вздох. Кончик клинка Демиана затрепетал, остановившись на расстоянии полу-дюйма от шеи мэтра Соргеана. Учитель не успел ответить на выпад ученика. Сила превзошла другую силу.

Соргеан медленно опустил глаза на замершее у его горла оружие, как бы не веря, что всё это действительно реально. Демиан оставался совершенно спокойным, пронзительные черные глаза встретились со взглядом побежденного наставника.

— Вы убиты, учитель, — эти слова были сказаны тихо и просто, но их услышали все, и они потрясли всех, кто их услышал. На минуту повисло тяжелое молчание, раздавалось только неровное прерывистое дыхание поединщиков. Вдруг на лице мэтра Соргеана появилась широкая улыбка. Демиан удивленно посмотрел на учителя и опустил меч. Мастер фехтования вложил свое оружие в ножны и неожиданно расхохотался, весело, от всей души.

— Мэтр Соргеан? — неуверенно позвал Трей. Наставник, сделав над собой усилие, перестал хохотать и встал, скрестив руки на груди, не прекращая улыбаться. Он тяжело переводил дыхание, внимательно смотря на Демиана смеющимися карими глазами.

— Хотите узнать, что со мной? — спросил Соргеан. — Это выглядит странно, не правда ли? Возможно, вы правы, но я ничего не могу поделать с собой. Вы уж поверьте, у меня есть причина для подобного поведения. Демиан! Сынок! Сейчас я просто счастлив, и это благодаря тебе. Ты даже не представляешь, как это великолепно, когда ученик превосходит своего учителя! Сегодня ты меня превзошел, и, что сказать… Я горжусь тобой! Ты хорошо запомнил мои уроки и показал на деле, чего ты стоишь. Я счастлив тем, что учил тебя. На этом моя миссия завершена.

— О чём вы говорите? — воскликнул Демиан. — Как — завершена?

— Мне больше нечему тебя учить, Демиан, — мягко улыбнулся мэтр Соргеан. — Я сделал всё, что мог, научил тебя всему, что знаю и умею сам. Удачи тебе, Демиан. Да будет Хозяйка к тебе благосклонна. — Мэтр Соргеан кивнул потрясенному ученику и, не спеша, пошел прочь из зала. Остальные, негромко переговариваясь между собой, последовали его примеру. Медленно оплывали зажженные свечи, колеблющееся пламя до неузнаваемости искажало очертания знакомых предметов. Демиан молча стоял посреди зала, и искры огня плясали в глубине его темных глаз. Трей неслышно подошел к другу.

— Это было здорово, Дем, — тихо произнес он. — Просто волшебство какое-то.

Демиан не отвечал. Трей осторожно положил руку ему на плечо.

— Что с тобой, Дем? Я бы понял, если бы ты проиграл…

— Дело не в этом, Трей. — Демиан, словно завороженный, не отрываясь, смотрел на пламя.

— В чём тогда?

Волшебник только пожал плечами. Оба замерли, отрешенно наблюдая за тем, как отдают свой последний свет огарки и быстро умирают, опадая обжигающими каплями на холодные плиты. Как капли застывают прозрачной смолой. Каждый думал о своем и, вместе с тем, об общем.

— Трей, ты никогда раньше не задумывался о том, что будет с тобой потом, после Обряда?

— Да нет, как-то не приходилось. А ты?

— Съезжу в Кри, узнаю, как там дед. Все-таки, единственный родной человек в целом мире. Ну, кроме тебя с мастером Коганом, конечно.

— И я с тобой. Посмотрю хоть на эту твою Кри.

— Ты немногое потеряешь, если не посмотришь, — пошутил Демиан, но тут же переменил тон. — А ты разве сам никуда не поедешь? Не хочешь повстречаться с близкими? Все-таки, почти десять лет прошло.

— Да не с кем мне встречаться, Демиан, — хмуро ответил Трей. — Никого нет. Вот такие мы с тобой бездомные.

— При нашей участи так даже лучше, — усмехнулся Демиан. — Не будешь мучиться мыслью о том, как там будут жить родные, когда тебя, не ровен час, какая-нибудь темная тварь к праотцам отправит.

— А что, пожалуй, ты прав, — рассмеялся друг. — Ладно, хватит о смерти рассуждать, раньше, чем Хозяйка назначит, никто не умрет.

— Тоже верно, — вздохнул Демиан. Со странной, как бы ноющей тоской оглянулся на умирающее пламя…

* * *

Обряд живо напомнил молодым волшебникам уже основательно подзабытую Церемонию Принятия. Но многое и изменилось, в особенности в них самих. Они стали старше, многое узнали и давно взяли себе за привычку никогда ничему не удивляться. Но почему же тогда так перехватывает дыхание и нельзя унять тревожную дробь сердца?