Мир, где меня ждут

— Вы говорите, что я виноват, не пришёл раньше. Но я рисковал жизнью, хотя мог пройти мимо. И я ничего вам не должен. Вы точно уверены, что виноват я, когда на вас напали какие-то солдаты? Почему вы обвиняете в этом меня, а не их? Того, кто спас вас?

И опять же все молчат, испуганно поглядывая на меня. Те, кто встречались со мной взглядом, тут же отводили его, крепче обнимая своих близких, словно боясь за их жизнь.

— Я могу в любой момент убить вас, если вы этого хотите. Потому что с ваших слов получается, что именно это и было бы лучшим исходом. Вы хотите этого?

Тишина.

— ВЫ ХОТИТЕ ЭТОГО?! — уже куда громче спросил я. — МОЛЧАНИЕ — ЭТО ЗНАК СОГЛАСИЯ! ТАК СКАЖИТЕ МНЕ, ДА ИЛИ НЕТ!

Отовсюду стали разноситься тихие «нет, не хотим». Некоторые всхлипывали, некоторые вновь плакали, некоторые сидели вообще тихо, словно куда-то провалившись сознанием. Однако все выбрали жизнь, как это не странно, хотя несколько минут назад говорили так, словно жалели, что задержались на этом свете.

— Очень хорошо. Тогда вы, — я ткнул пальцем в группку женщин, среди которых затесались несколько мужчин. — Сейчас идите по всей деревне и домам и перетаскивайте трупы в центр площади. Солдат в одну сторону, жителей в другую. Сейчас же! Вы, — ткнул пальцем в более маленькую группу, — идёте и собираете всех выживших здесь на площади. Там на восточной окраине ещё есть выжившие. Надо будет понять, сколько выжило.

Я решил помочь. В конечном итоге теперь это мои люди, они живут на моей территории и значит я несу за них ответственность. И бросать их после случившегося будет верхом уебанства. Разбитые после шока они просто будут не в состоянии нормально организовать всё ещё долгое время.

Сами они неспособны понять, что надо делать сейчас, потому куда лучше будет сразу поставить их на рельсы, задать направление и сказать, что делать по пунктам. Задать план, по которому они просто смогут бездумно действовать, пока не придут в себя, а там уже дальше сами. Именно для этого и пишут инструкции при пожарах, чтоб растерявшиеся люди знали, что делать.

Женщины медленно засуетились. Я же перевернул солдата на спину. Тот пытался сопротивляться, но я прострелил ему второе колено, после чего сдёрнул шлем и отправил баиньки двумя ударами. При звуке выстрела все задвигались ещё активнее, словно скот какой-то при щелчке плети.

— Давайте быстрее! Скоро закат, надо управиться с этим делом до него! Давайте! — подгонял я их. Сейчас войдут в темп, займут мозги работой и им станет полегче. Многие здесь уже были бабами, поэтому пусть их и насиловали, но такое уж они точно смогут пережить. А вот детки… детки, это да, проблемка.

— Так, вы, — кивнул я на мамаш-орчих и каких-то старух, — найдите сейчас целый дом, большой. У вас здесь есть такой?

— Да… зал со…

— Да мне насрать. Всех детей туда перетащите, туда же матрацы, сегодня все они спят в куче. У вас есть целитель или знахарка?

— Я знахарка, — протянула вверх старуха иссохшую руку.

— С устройством женщин знакома? Дети как рождаются, как всё выглядит там, как подлечить и так далее?

— Да, да, да, — закивала она.

— Отлично, значит найди себе помощницу… Нет, двух помощниц, — это чтоб занять делом как можно больше народу и не дать им лишний раз уйти в свою тоску и апатию. — Бабы потерпят, а детей всех сейчас проверить. Лечить, компрессы, я не знаю, что вы тут делаете. Короче лечить.

— Да-да…

— Тогда пулей в ваш зал. Сейчас туда детей подгонят, будешь принимать.

Хотя я на сто процентов уверен, что там большинство, если не все, с разрывами.

— Отлично, так, вы, — кивнул я на мужиков, конкретно побитых. — Сейчас лопаты в руки и на кладбище, потребуются места. И ещё большую яму подальше нужно для солдат, чтоб животных не привлекали. Завтра ещё будет работа. Всё, идите.

— А почему ты командуешь?! У нас е…

Удар по ебальнику заткнул возмущающегося сразу. Несильный, нам нужны рабочие руки.

— Ещё раз кто раскроет свою пасть, я сначала выебу его черенком лопаты, а потом убью. Доходчиво изъясняюсь? — тихо, но отчётливо спросил я. Моя аура мне в помощь.

Все испуганно закивали, включая того, кто получил по ебалу. А то как заняться делом — молчат. А как начать возмущаться, так хлебом не корми. Люди, которые вечно недовольны, но нихуя не делают.

— Валите, — бросил я и подошёл к следующей группе. — Вы, сейчас обираете трупы. Снимаете с трупов броню, золото и остальные ценности. У вас есть тут какой-либо фонд или общий сбор на нужды деревни?

— Только… сбережения деревни, — неуверенно ответила довольно знатная женщина с большой грудью…

Так, стоп, это же арахна, да? Я чо-то в пылу сражения и гневной проповеди даже и не приметил её.

— Так, ну-ка встань, — махнул я ей рукой.

Та слегка испуганно поднялась на все свои лапки. Ну да, классическая арахна — две довольно мощные лапки прямо под туловищем спереди, восемь классических тонких, большое брюшко. Два глаза как у человека, и ещё по два над каждым на лбу, более маленькие. Ну и тело, естественно, по пояс человеческое. И сейчас на ней было одето платье, свисающее практически до земли и прикрывающее собой и брюшко тоже.