Мир, где меня ждут

— Мёртвая девушка? — уточнила Баба Яга, исцеляя мою конечность. — Хорошая девушка. Не одарённая, но ты знаешь толк в девках. Хорошая деваха была бы, будь живой.

— Получается, ты её научила всему, что она умеет?

— Да, как узнала, что твоя девка, так решила помочь.

— А почему ты отказалась поучаствовать в той войне? Ведь как Эви попала к тебе, так сразу герои попёрли за тобой. Разве не было повода возненавидеть их?

— А чего ненавидеть недалёких, внучок? — пожала она плечами. — Глупые люди пошли. Да и не дело старушке, как я, в деяниях сие участвовать. Молодых то удел. Теперь покой да тишина мне нужны.

— Но ты бы могла…

— Помочь ей? И чем же старушка с избушкой поможет девице бледнолицей? Прошло моё время, внучок, прошли те дни, когда меня мужички портили, и я была бабёнкой хоть куда, что могла поучаствовать в этом. Спасибо ей, что скрасила старухе жизнь. Как дочь была мне. Да и её подружка, озабоченная дурнушка тоже повеселила, хоть и не люблю я таких.

— А… у тебя были дети, Баба Яга? — спросил я, понимая, что вступаю на довольно зыбкую почву.

— Детишки? Были, конечно, — вздохнула она. — Но давно были, внучок, очень давно. Тогда и косточки мои были куда крепче, и силушки куда больше.

— А где они?

— Выросли. И умерли. Колесо крутанулось и пошло дальше, антигерой. Я старая уже женщина. Я многое повидала, многое знавала и многое схоронила. Потому пережила я всех. Их правнуки живы где-то там, но неведомо мне, где и кто они. Одна осталась, сказать уж теперь-то можно.

— Слушай, а помнишь ты говорила про равновесие? Каким оно было?

— Каким было? Да неспокойным, как и всегда. Были злые, были добрые. Но всегда сохраняли свою сторону. А сейчас и зло не зло, и добро не то. Того глядишь и не отличишь одно от другого. Наверное, прошло время, когда нас можно было так делить.

— Жалеешь об этом?

— О старом не жалеют, — вздохнула Баба Яга. — Жила я при времени том и счастлива была, но глядишь, и прошло оно, время то. Теперь времена новые, необузданные. Возможно, и к лучшему оно. Ведь не стоит всё на месте-то одном, внучок. Живёт, движется, растёт. Хочется верить, что ко всему хорошему придёт.

— А как ты считаешь, может ли добро стать одним целым? — спросил я осторожно.

— Одним целым? Кто знает, кто знает… Но мне бы век свой дожить в спокойствии, без таких потрясений, внучок, — усмехнулась она. — Хватит с меня этих противостояний. Ведь на словах они только. Добро и зло, но мужики и девки ко мне бегали за зельями, позабыв, что бабка я скверная, и скушать могу. Это лишь значит… что значит, знаешь?

— Добро и зло в нашей голове только?

— Верно, — улыбнулась она, показав мне свои кривые зубы. — В наших головах. Оно выгодно только тем, кто власть имеет над этим всем, а люду-то и плевать на это.

— Но ты говоришь, что жила збогойно при добре и зле.

— Жила, — не стала отрицать она. — И не трогали меня. Но ничего и не изменится, объединись они, верно?

Верно или неверно, я сказать не могу, но мысль, что добро и зло только в наших головах, была верной. Это всё взгляд, по сути, откуда смотришь, так и выглядит.

Шли дни, мои ноги и руки постепенно вырастали и крепчали, становясь всё более пропорциональнее телу. Единственной неприятной вещью было то, что они чесались. Чудовищно чесались, словно по коже, да и под кожей пробегало множество муравьёв, прорывая всё новые и новые ходы. Не менее неприятно было то, что мышцы и связки от такого роста дико болели. Тянулись, едва ли не рвались и болели как в детстве, когда ты набегаешься и потом охуеваешь от боли ногах.

А бабка всё приговаривала:

— Терпи, сынок, антигероем будешь.

— Я уже антигерой.

— Значит будешь ещё более сильным антигероем, правду молвлю.

— Да куда уж сильнее. Я после недели пыток кроме Клирии никого не боюсь.

— Клирия? Что за деваха такая? Суженная небось, — покосилась на меня Баба Яга с хитрой улыбкой, типа ага, кто-то девку продырявил.

— Случайно залетела, — признался я.

— Бывает. А как деваха выглядит? Знатной бабой должна быть: сиськи побольше, таз шире, чтоб рожать было хорошо, и дитятки богатырями выросли. И помни: больше жирка, здоровее будут детки, да и девка тоже.

— Худая как стебель.

— У-у-у-у-у… облезлую козу ты выбрал. Глядишь и подоить-то нечего. Так зачем тебе такая ветка, сынок? Там гляди, и ухватиться-то не за что.

— Говорю же, по случайке вышло, — стыдливо пробормотал я.

— Глупый ты. Не говорили, что нельзя членом во всё подряд тыкать? — вздохнула бабушка. — Ещё самому учиться и учиться…

— Я пьяный был.

— Вот она, молодёжь, по пьяни. Выросли, называется. А как выглядит хотя бы деваха? Личиком красным как вышла? Хорошенькая? Здоровенькая? За щёки румяные подёргать можно? Носик большой? Умная-разумная? Послушная? Хозяйственная?

Мне было что рассказать о Клирии. Много чего. Говном не поливал, но и не сильно утаивал о ней что-либо. Естественно, кто она на самом деле, я не сказал, но вот характер…