Мир, где меня ждут

Заминки всегда есть, так как всё же Эви человек. И человек она хороший, пусть и приходится ей пачкаться кровью. Потому было не удивительно, что в какой-то момент кому-то из пленных удалось надавить ей на жалость и найти то, что её тронуло.

Я не виню её и не считаю это за слабость. Просто я монстр, направленный на тотальное уничтожение всего, что против меня. Она же — добрый человек, который хочет сделать мир лучше.

Наверное, было изначально ошибкой втягивать её в эту грязь насилия и убийства, делая похожей на меня самого. Вернее, я считал это правильным решением, правильным поведением и так далее и бла-бла-бла, но тем самым подминал её под себя, практически заставляя делать то, чего хочу сам.

Но разве я хочу оставить после себя людей, которые считают нормальным не дискутировать и искать компромиссы, а сразу истреблять своего оппонента, не оставляя шансов? Это уже не добро, а хуйня под названием «диктатура».

Быть может я действительно перестарался и стал утягивать за собой и всех остальных, навязывая мысль, что насилие — единственный выход. И возможно я стал реальным злом, которое оскверняет всё, что находится рядом с ним. Стал тем самым антигероем.

Может насилие в данном случае и является единственным способом сохранить королевство, но это не значит, что теперь все и всегда должны действовать именно так.

Как бы то ни было, Эви выбрала свой путь, отличный от моего. И может именно этот случай напомнил ей, кто она есть на самом деле.

Сорок три человека.

Эвелина убила сорок три человека, замарав свои руки кровью как в прямом, так и переносном смысле слова.

Она и раньше решала судьбы людей, однако делая это чужими руками, но здесь Патрик позволил ей окунуться в реальность того, чего стоят некоторые её решения. Когда реальные жизни не где-то там, а в твоих руках, всё это выглядит куда иначе и воспринимается совершенно по-другому.

Эвелина привыкла, когда её умоляют сохранить жизнь, прикрываются детьми и так далее; такое случалось не раз. И сейчас это не было исключением, каждый пятый просил её сохранить ему жизнь, но практически всех она игнорировала.

Игнорировала до того момента, пока следующей жертвой не стала какая-то женщина. Самая обычная женщина, опухшая от слёз и насилия, которое ей пришлось пережить, оставшись с солдатами наедине.

И именно на ней рука Эвелины дрогнула. Просто в какой-то момент она поднесла кинжал к горлу женщины, что рыдала, причитала и просила пощадить жизнь не ради неё самой, но ради детей, которые без неё останутся сиротами, и доделать дело не смогла.

В какой-то момент в её памяти мелькнуло лицо матери: она ровно так же плакала, когда погиб её отец, которого убили разбойники. Эвелина была ещё маленькой, но детская память запечатлела её лицо. И когда она, будучи ещё ребёнком, спросила самый обычный для ребёнка её возраста вопрос:

— Мам, почему ты плачешь?

Её мать ответила:

— Боюсь… что однажды нас может не оказаться рядом с вами.

Не такой ответ должен был дан ребёнку, но убитая горем мать сказала то, что было у неё на душе. Она боялась, что её дети останутся одни; что что-то вдруг случится с ней и мужем, отчего они останутся сиротами в не самом дружелюбном мире.

Случайно сказанная фраза осталась в воспоминаниях Эвелины и всплыла в самый неожиданный момент. Случайно сказанная фраза, возможно, изменила всё будущее Эвелины.

Внутри её мёртвого тела дрогнуло практически всё, и в память ворвались старые воспоминания, в которых она говорила, что всегда будет защищать добро и бороться со злом. Где она было не той девушкой, которой стала сейчас.

Но где заканчивается одно и начинается другое? Где заканчивается необходимость и начинается банальная жестокость? Где граница между злом и добром?

Эвелина взглянула на себя со стороны в тот момент — на ту, чья борьба за жизнь стала смыслом существования; где она убивала сначала ради того, чтоб защититься, потом, чтоб навести порядок, чтоб удержать власть, а сейчас ради того, чтоб запугать. Как плавно перешла от одного к другому. Как из обычной девушки она стала безудержным монстром, которым её и хотели видеть.

И если она продолжит в том же духе…

— Я уже не стану той, кем была… — пробормотала она в никуда, стоя перед женщиной.

Её взгляд переместился на человека, который подтолкнул её на это линчевание. Он стоял за этим помостом, скрытый от глаз гостей, и внимательно наблюдал за ней. Холодный взгляд, лишённый каких-либо эмоций, расчётливый и беспощадный.

Что он скажет на это? Назовёт слабачкой? Разочарованно вздохнёт и уйдёт? Попытается скрыть все свои чувства под улыбкой и фразой «ничего, бывает»?

Она помнила другого парня, помнила того, кто хотел просто жить, но человек перед ней был расчётливым, беспощадным и очень жестоким. Непроницаемым для чужого горя, полным ненависти ко всему, что против него. Он знал только один путь — истребление. И в этом он явно преуспел. Патрик хотел исправить мир кровью и насилием.

Хотела ли она стать такой же?