Мир, где меня ждут

Так я и выебал арахну. Выебал хорошенько, вгоняя до упора и не боясь ей ничего повредить. Внутри приятно щекотал её ворс, который куда интереснее стимулировал меня, чем у обычных девушек. Поэтому ебал её ещё усерднее, постоянно ударяя тазом по её мягкому брюшку. Даже лицом в него уткнулся, настолько он был нежным.

Да ладно, я его даже лизнул, отчего арахна вздохнула.

— Я-с… скажу, что-с нижняя часть тела… она-с очень нежна… и… вы-с лижите… это-с… очень приятно…

Ну… она чистая так-то, поэтому… Бля, у меня сейчас голова лопнет от возбуждения, о чём речь вообще? Причём, проводя по ней языком, я чувствовал эту живую пульсацию и очень тонкий слой ворсинок.

Поэтому сдавив посильнее брюшко арахны, от чего она аж застонала, я долбил её так, словно пытался пробиться внутрь неё. Типа, на, получай, получай, ещё, ещё раз, сдавливая её сильнее и сильнее.

А потом её пробил оргазм, о котором свидетельствовали стучащие лапки и сужающиеся внутри стенки. Но только она хотела отойти от меня, как я дёрнул её брюшко на себя и продолжил трахать.

— Это… ещё что-с ли?!

— Молчи, арахна, тебя ебёт твой хозяин.

— Да-с, мой-с хозяин, — тут же покорно ответила она и вскоре в знак вознаграждения получила ещё одну порцию оргазма.

А когда попыталась уползти, я вновь её трахнул, не давая уйти, а потом ещё раз и ещё. Очень скоро она уже тяжело дышала и стонала от меня.

— Я тебе там больно не делаю? — на всякий случай спросил я. Хотя, учитывая, сколько смазки из неё вытекает, повреждения вряд ли какие-либо я бы нанёс.

— Меня-с… трясёт… это уж-ж-жасно и восхитительно… Пощадите…

— Не-а, — усмехнулся я и вдул её ещё разок. Да так, что она аж прихуела. Начала молотить лапками и попыталась уползти от меня. Но я держал её брюшко и выдалбливал сучку в её мягкую плоть, от чего её трясло. А ещё коготки скользили, и она не могла уползти. А под конец так вообще разъехались во всю длину, и Приалишшинь упала на корпус. А я подтянул её теперь уже беззащитную к себе и принялся долбить дальше.

Как же она стонала и шкрябала всеми своими конечностями, буквально ложась па пол, пока я её ебал.

Но то был не конец. Вскоре я нашёл и её бутончик. И как следствие, бутончик всех арахн.

Паутинные железы. Я коснулся их рукой случайно, но Приалишшинь едва не подпрыгнула. Выглядели они как два соска с бледноватой очень мягкой податливой плотью, покрытой тонкой едва ли не влажной кожицей, словно слизистой оболочкой.

— Ты чего? — немного испугался я.

— Н-н-нежнее… железы… чувствительны…

Я аккуратно трогал их, отчего арахна буквально сходила с ума. Очень нежные, гладкие и мягкие, словно слизистая оболочка рта на ощупь. Они не выступали из брюшка, а были на самом его кончике как бы внутри и прикрывались несколькими чешуйками. Сейчас же эти чешуйки разъехались.

И от них пахло… травами. Да, пахнет полевыми цветами и травами, очень нежный аромат. Такой запах можно встретить в лесу, когда вроде и свежо, и тепло одновременно и зелень пропитывает воздух. Примерно так я мог описать запах, очень нежный и приятный, словно духи. На вопрос, почему они так пахнут, Приалишшинь ответила:

— Мы-с едим травы, чтоб выработать паутину. Много травы, и она-с идёт в паутину. И ах… у-у-у-у…

Понятно. И пока я её ебал, свободной рукой гладил её паутинную железу, аккуратно водя пальцами по ней. Она была немножко влажная и просто очень-очень нежная. А если учесть, что она напротив моего лица… И то, что все самые пошлые мысли приходят, когда твоё лицо горит, в голове стучит и ты перевозбуждён… Я не против, хочу всё!

И я лизнул его.

Такое ощущение, что провёл языком по внутренней стороне щеки. А по вкусу было действительно очень похоже на какую-то приятную мягкую травяную настойку. Возможно, у арахн трава перерабатывается как-то иначе, и паутина вполне возможно у них строится на клетчатке.

А арахна едва не взвизгнула, забив лапками. Которые скрежетали по полу, растянувшись во всю длину.

— Господин…

— Тебе больно?

— Нет-с… это-с… о господин…

Намёк понят.

И пока я долбил её брюшко, сам лизал её железу, сосал её, полностью беря в рот и смакуя вкус трав, пока Приалишшинь истерично билась и кажется даже немного обмочилась. Благо у неё выделительные органы спереди под телом находятся. Но блин, железы были топом, самым топом, который мне встречался — нежными, очень приятными на вкус и ощупь. И я не стеснялся их брать в рот и сосать, отчего Приалишшинь сходила с ума и причитала:

— Да-с… прошу вас-с… да-с… да-с…

Я буквально полностью пытался взять в рот оба этих бледных соска, вылизывая их языком. И даже попытался просунуть язык внутрь соска, откуда выходила паутина. У меня получилось. А вот бедная паучиха едва на себе волосы не рвала от этого, и плача, и смеясь от наслаждения, а потом ещё и дёргаясь от оргазма. Сколько же там в железе нервных окончаний?

И забавно ещё то, что свой первый куннилингус я сделал не кому-нибудь, а арахне. Не знаю, корректно ли так именно называть то, что я вылезал ей паутинные железы, но мне кажется, что да.