Мир Феликса (СИ)

Как восстановить стертое сознание? Первый ответ, который приходит в голову — никак. Если считать, что личность физически определяется набором электрических сигналов, то после действия пси-вируса она утрачена навсегда. Но мы помним, что Феликс знает, как его одолеть. В таком случае, это знание должно быть мне доступно, но почему-то я не находил в его памяти ничего похожего, даже следов. Возможно, я просто не нашел ту ниточку, за которую нужно было потянуть, чтобы прийти к решению. А что если я ошибся, что если нет никакого антивируса, и эта маниакальная охота на меня была только ради моих знаний. Я тут же отряхнулся от этих мыслей, решение должно быть, пусть ни мне, ни Феликсу оно пока не известно, но на то я и учёный, чтобы делать то, чего никто никогда не делал. Я решил, что первым делом должен увидеть вирус воочию, связать реальный объект с теорией, которую давала мне память Феликса. В идеале, я хотел провести полноценный опыт по заражению, чтобы получить активную и отработанную версии одного штамма. Мне нужен был подопытный экспонат. И тут я, наконец, выудил кое-что полезное из неосвоенного склада памяти. На девятом этаже здания находился питомник, предназначенный специально для опытов, там же располагались установки для активации заготовок. Как всегда убедившись, что ко мне нет пристального внимания, я направился по новому для меня маршруту.

Чтобы ни с кем не пересечься в лифте, я поднялся по лестнице. В притемненном коридоре было тихо и безлюдно, от этого я только больше чувствовал себя шпионом, проникшим на вражескую секретную базу. На пути мне встретилось несколько человек, в том числе, уборщики; никто не придал моему появлению особого значения. Ровно как в первый день в офисе, я шел с опаской, на ходу вспоминая детали обстановки. Так, совершенно внезапно для себя, я остановился у двери с электронным замком, по правой стороне коридора. К счастью, мой пропуск на ней сработал, я вошёл в комнату, где, как я уже знал, находились активаторные установки. Помимо четырех кресел с электромагнитными подголовниками, здесь был весь сопутствующий материал, включая пневмешприцы и ампулы с заготовкой. В тот момент я впервые ощутил радостное удовлетворение от того, как удачно все складывалось. Да, я ни на шаг не приблизился к решению, но тот факт, что никто не ставил мне палки в колеса и все необходимые средства были в лёгком доступе, вселял надежду на успех.

Проделав знакомую процедуру, наверное, в десятый раз, с ампулой своего сознания в кармане я направился к питомнику. Раньше в этом помещении находилась дополнительная столовая, теперь же окна в нем были заглушены, солнечный свет заменён электрическим, клетки с собаками расставлены по всей площади, в два уровня. Увидев все это, как будто впервые, хотя в памяти моей это помещение конечно же было, я без остановки продолжил медленное движение по аллее между клетками. Я не заметил этого сразу, но, уходя вглубь склада биологического материала, я все сильнее ощущал присутствие человеческого интеллекта. Собачьи глаза смотрели несвойственно вдумчивым взглядом; от осознания того, что все это были люди, зажатые в ловушке примитивного тела, я испытывал холодящий зуд под кожей, мысль о такой участи наполняла мое сердце щемящим ужасом. Но самым душераздирающим был тот факт, что мне предстояло войти туда. Верно, не мне, а моей копии, но для меня это было практически то же самое. Я начал смотреть по сторонам, подыскивая для себя акцептора, но в каждой клетке встречал настороженный взгляд, полный ненависти. Стоило мне приблизиться к одной из них и вынуть из кармана шприц, пёс тут же начал скалиться и рычать. Они все были людьми, недовольными своей участью, и все же лишиться этой безрадостной жизни и уйти в небытие никто не хотел.