Мир демонов

— Я так понимаю, вы видели Чарльза Рэндольфа в Лондоне? — спросил Хамфри Лэкленд. После короткого, полусердитого кивка Гревиля он продолжал: — Я знаю, что он вам ничего не сказал о том, что мы здесь делаем. Так надо было. Я смотрел ваши документы. Вы, кажется, способный и серьезный человек. Я полагаю, вы напрасно тратили время в промышленности…

— Я как-то предпочитал это…

— Вполне возможно. Но тот простой факт, что вы взялись за эту работу, зная только, что она как-то связана с борьбой с блобами, — он сделал паузу на этом слове, и его опухшее, помятое лицо немного сморщилось, — показывает, что вы тот человек, который нам нужен.

— Честно говоря, — едко сказал Гревиль, — я начинаю сомневаться.

Доктор Таунсенд допила еще один джин. Ее воспламенившееся лицо начинало действовать Гревилю на нервы. Собралась небольшая группа и, слушая директора, Гревиль с естественным любопытством глянул вокруг — интересно, увидит ли он здесь какого-нибудь знакомого.

Лэкленд посмотрел на часы.

— Я полагаю, вы были очень молоды для войны…

— Какой? Адольф, Корея, Малайзия, Суэц, Кипр?

— Гм, — сказал он и оставил эту тему.

— Персонал этого учреждения перенапряжен, молодой человек, вы это увидите. Отдыхаем так и тогда, когда это можно организовать — поэтому здесь каждую неделю проходит танцевальный вечер. Теперь. У меня тут кое-что приготовлено, что может вас заинтересовать. Так как вы специалист по ядерным приборам, это должно быть как раз по вашей части.

В памяти Гревиля всплыла узкая улочка с высокими стенами, по которой угрожающе надвигался черный блоб. Он увидел ноги Клэр Бейли, запутавшиеся в проводах, ее молодое тело, выпадающее из машины — глядя вокруг себя в этой жаркой и шумной комнаты он ничего в ней не видел. В настоящее его вернуло одно-единственное лицо, выплывшее откуда-то из круга прочих лиц, уставившихся на него. Он взял себя в руки.

Терри Понсфорд.

— Том! Рад тебя увидеть, старый ты погонщик.

— Терри! Вот уж никак не думал, что тебя заманит государственная служба.

Большой, веселый и общительный Понсфорд, непричесанная голова которого могла ловко и свободно манипулировать понятиями из теории пространства, времени и скорости и колдовать в лаборатории над им самим придуманными приборами, чтобы доказать свои скандальные утверждения. Гревиль знал его по нескольким годам учебы и испытывал огромное уважение к его исследовательским способностям — уважение, уравновешенное подчиненностью его более энергичному напору как на спортплощадке, так и за ней. Директор оторвался от стойки.

— Доктор Таунсенд, я думаю глоток свежего воздуха пошел бы вам на пользу…

— Старая сова готова, — раздался чей-то голос сзади.

— А, Понсфорд, вы, как я вижу, кажется знакомы с Гревилем, так что можете присоединиться. Идемте. Чарльтон? Сомерс?

Майор Сомерс кивнул, а стоящий рядом с ним невысокий бородатый человек с контактными линзами и нервными пальцами, подпрыгнул, тоже очевидно соглашаясь. Компания двинулась к выходу, стараясь не задеть ни танцующих, ни играющих, и наконец выбралась на отрезвляющий холодный воздух. Таунсенд тяжело опиралась на Чарльтона, чье хрупкое тело почти зримо скрипело под таким грузом.

Посреди этого весь здравый смысл, казалось, покинул Гревиля. Он знал только, что он хотел вгрызться в блоба, узнать, что это такое, что заставляло его катиться так ровно, спокойно и неумолимо — вот подходящее слово. Блобы неумолимы. Они не останавливаются ни перед чем. Только вчера они снова проломили дорогу через Вест-Энд, добрались до Букингемского дворца и выломали целое крыло. А во всей этой людской сумятице, которую он здесь увидел, в калейдоскопе личностей и явной бесцельности их развлечений он не увидел никакого сочувствия. Даже Терри Понсфорд слился с этими людьми как хамелеон.

Ангар, к которому их подпустили двое часовых в стальных касках, вооруженных «Стерлингами», был очень высок, широк и чрезвычайно длинен. Это мог бы быть ангар для самолетов. Когда они шли по бетону, их гулкие шаги уносились куда-то в черную пустоту. Гревиль мгновенно подумал, что сейчас появятся летучие мыши.

Кто-то включил свет, и вдоль балок на крыше расцвели гирлянды ламп.

Гревиль смотрел в изумлении. Место было абсолютно голым. Огромное голое бетонное пространство. На этом бетоне были нарисованы белые линии, образующие петли, отдельные полосы белой краски, расходящиеся из одного места и останавливающиеся совершенно произвольно. Гревиль сказал:

— Вы отмечаете курсы движения блобов. Но…

— И да и нет, Гревиль, — сказал директор.

— Да, потому что это движения блобов, нет — потому что, это не те блобы, с которыми вы знакомы.

В этот момент зазвенел пронзительный и очень неприятный сигнал тревоги. Все вздрогнули.

Директор мрачно произнес:

— Вы спрашивали, почему мы здесь, в Камберленде, так далеко от Лондона и блобов. Ну, — вот вам ответ.

Совершенно ниоткуда, в десяти футах от пола, появился круглый серый шар. Только что его не было. И вдруг он появился. Под яростный звонок тревоги директор тростью показал на блоба.