Мир богов - 2

В соблюдение древнего уговора, жители окрестных земель раз в девять лет отправляли Минотавру семерых юношей и семерых девушек. Кто селился совсем близко к Лабиринту, те перестраховывались и, чтобы задобрить чудовище, ежегодно отправляли ему семерых детей; как правило, это были дети рабов. Конечно, Минотавру этого было мало, но он придерживался правил, и не трогал окрестные селения, что не мешало ему охотиться на тех, кто не платил ему дань.

Зевс был единственным, кто мог безбоязненно заходить в Лабиринт и встречаться с его хозяином. Поэтому прошёл слушок, что он и есть истинный отец Минотавра; мол, это он поимел Пасифаю под видом быка, якобы посланного Посейдоном, что очень походило на правду. Ведь Зевсу было не впервой соблазнять женщин в образе какой-нибудь скотины. Вот только отпрыск оказался настолько уродлив и бесталанен, что он его не признал и за шалости Зевса пришлось отдуваться критскому быку, который, как всякая нормальная скотина, не питал никаких нежных чувств к двуногой самке, хоть век она сиди в своей деревянной корове. Он же не дурак, чтобы не отличить поганое чучело от симпатичной рогатой подружки.

______________________________________________

[1] Для тех, кто забыл предыдущую сноску. По легенде кони в боевой колеснице Ареса носили имена: Пламя, Ужас, Шум и Блеск, они были детьми Борея и одной из эриний, богинь мести.

[2] Шеньи и ханьфу — традиционная одежда китайцев.

[3] Лей (кит. яз.) — гром.

[4] Фа (кит. яз.) — выдающийся.

[5] Юн (кит. яз.) — храбрый.

[6] Ксиаобо (кит. яз.) — маленький борец.

[7] Мойры — это древнегреческие богини судьбы, неподвластные ни людям, ни богам. В диалоге Платона «Государство» мойры изображены сидящими на высоких стульях, в белых одеждах, с венками на головах; все они прядут на веретене Ананки (необходимости), сопровождая небесную музыку сфер своим пением: Клото поёт о настоящем, Лахесис — о прошедшем, Атропос — о будущем.

Глава 15

***

Как бы то ни было, Минотавр не угомонился, и когда дичь сбежала, пустился по её следу. Он знал, что мальчишки из бессмертных, но это его не остановило: он едал и богов. Правда, недавний посетитель набил ему морду, а не желудок, что до сих пор бесило недалёкое, но самолюбивое чудовище. Он жалел, что струсил и выложил китайскому божку всё, что знал о Зевсе; вот поэтому он не просто хотел догнать беглецов, он горел желанием отомстить, если не самому Гуань Джуну, то хотя бы его ученикам.

В предвкушении нежного детского мяса, сдобренного Небесной магией, Минотавр взревел от нетерпения и настроился на Лабиринт, который служил ему не только жилищем; он был его ищейкой и персональным ездовым средством. Древние катакомбы переместились в пространстве и там, где они только что были, земля дрогнула и осыпалась, обнажив глубокие ямы. Лента Лея привела Лабиринт на Олимп.

***

«Фу, пронесло!» — выдохнули Ксиабо и Лей, оказавшись в безопасности. Фа Юн промолчал, но был согласен с мальчиками. Им действительно повезло, но он знал, что Минотавр обязательно пустится в погоню за ними и был настороже.

Портал Лея снова привёл их в пещеру, и она тоже была обитаемой; об этом говорили медные лампы, стоящие на полу и стенных выступах. Свет, который они излучали, имел голубоватый оттенок и едва справлялся с темнотой.

Предельно сосредоточившись, Фа Юн исследовал окружающее пространство и пришёл к выводу, что обитатели пещеры, кем бы они ни были, не несут в себе зла.

Появление незваных гостей встревожило летучих мышей и они, сорвавшись с места, бесшумно запорхали в воздухе. Фа Юн змеиным броском поймал одну из мышей и, стараясь не помять малышку, посадил её на ладонь. По всем признакам это были обычные летуны, но он на всякий случай решил не ссориться с обитателями пещеры и отпустил пленницу на свободу. Как только он это сделал, тьма в дальних углах пещеры, расцветившаяся было цепочками дружно мигающих голубых огоньков, вновь обрела первозданную черноту.

— Что это было? — прошептал Лей.

— Не имею понятия, — пожал плечами Ксиабо. — Откуда вонь? Ты что, наложил в штаны? — ухмыльнулся он, уловив характерный запашок.

— Что? — подпрыгнул Лей, покрасневший как варёный рак, и бросил на него возмущённый взгляд. — Это не я!

— Не ври! Уж точно это не я, значит, остаёшься только ты.

Сжав кулаки, Лей подступил к товарищу; его карие глаза пылали гневом.

— Сейчас же возьми свои слова обратно!

— Вот ещё! — фыркнул Ксиабо, не склонный извиняться перед кем-либо, даже если был не прав. — Кроме тебя здесь некому портить воздух.

— Тогда ты мне больше не друг! — выкрикнул Лей дрожащим от негодования голосом.

— Друзья? — скривился Ксиабо. — С чего ты взял, что мы друзья? Просто ты хвостом ходишь за мной, но это не значит, что мы друзья.

— Вот, значит, как? — Лей подался вперёд, пристально глядя в зелёные глаза, горящие потусторонним светом; затем он потупился, и на его лицо легло отстранённое выражение. — Ты прав, я действительно надоеда. Прости. Больше я тебе не побеспокою.

— Да ладно тебе! Дуешься, как девчонка, — забеспокоился Ксиабо. — Лей, прекращай! Уж и пошутить нельзя.