Мир богов - 2

— Зачем? — в отчаянии выкрикнула я.

— Затем, что отец принёс тебя в жертву Тонанцин!

— Что?!

— Что слышала! Давай быстрей, пока она не переместилась! Иначе можешь попрощаться со своими недомерками!

После её слов у меня словно крылья выросли за спиной, и всё же пёс оказался быстрей. Он проскочил мимо меня и с яростным рычанием вцепился в кого-то невидимого у нас на пути.

Неожиданно Алконост схватила меня за руку.

— Пой, Сирин, иначе будет поздно! — выкрикнула она и я, не раздумывая, запела.

Чтобы вернуть сыновей я была готова вырвать себе сердце, не то что запеть.

Поначалу мой рыдающий голос срывался и дрожал, но постепенно он набрал силу и окреп. Я пела о своей любви к детям и мужу и о счастье, которое они мне дарят одним лишь своим существованием, и что ради них я готова продать душу дьяволу. Пела о том, что без сыновей мне нет жизни, и я сделаю всё, чтобы найти и покарать того, кто посмел отнять их у меня. Пела о том, в какой ад я превращу жизнь похитителя; и мне плевать человек это или бог; я обязательно его найду и убью, чего бы мне это ни стоило. Чтобы дать до конца прочувствовать мои страдания, я на глазах виновника моих бед убью всех его близких, а затем живьём вырву его сердце и брошу его собакам, и их дерьмо будет ему единственным памятником в этом и потустороннем мире.

Под воздействием моего пения вокруг пса, который мёртвой хваткой держал невидимку, вспыхнуло неяркое сияние, и в его свете проступил силуэт женщины и двух малышей, которых она держала за руки.

При виде сыновей моё горло перехватил нервный спазм, но я сдержала порыв и не бросилась к ним; интуиция говорила, что нельзя спешить; нужно чтобы Егорка и Ильюшка окончательно материализовались, только тогда они вернутся в реальный мир.

Видимо, Алконост тоже это знала. Как только наступил нужный момент, она бросилась к женщине и положила ей руку на голову, и та закричала так, что у меня волосы встали дыбом. Не теряя времени, я схватила сыновей и отскочила прочь.

Не знаю, что двойняшка сделала с Тонанцин, но зрелище было не из приятных. Богиня явно страдала; вскоре она выгнулась дугой и, не переставая кричать, рухнула на колени.

Обуреваемая разноречивыми чувствами, я смотрела на похитительницу моих детей и, несмотря на ненависть к ней, едва удерживалась от того, чтобы не броситься ей на выручку. И тут я заметила ещё кое-что. Воздух ощутимо похолодел, и им стало трудно дышать, к тому же сосны, растущие поблизости, стали прямо на глазах жухнуть и осыпаться. Бог ты мой! Судя по стремительной экологической катастрофе, двойняшка выкачивает жизнь не только из Тонанцин, но и изо всей планеты.

Чёрт, чёрт, чёрт! Нет, так дело не пойдёт! С этим нужно что-то делать и быстро, а я по рукам и ногам связана детьми…

«Госпожа, не беспокойтесь! Я присмотрю за малышами», — прорычал у меня голос за спиной, и я резко обернулась.

Оборотню всё же удалась трансформация. Это был шолоицкуинтли, но несколько мельче, чем его сородичи из Огненной стражи, с которыми я повстречалась в башне Руха. И этот шолоицкуинтли внушал мне доверие.

— Как тебя зовут?

— Нэхуель[1]

— Чего? — не поняла я, решив, что это ругательство. Всё же сказывается дурное влияние Алекса.

— Нэхуель, — сдержанным тоном повторил шолоицкуинтли.

Надо же, какое оригинальное имечко! В другое время я бы посмеялась, но сейчас мне было не до смеха.

— Нэхуель, если ты ещё раз посмеешь тронуть моих детей, я тебя изничтожу. А сейчас будь добр присмотри за ними.

Оставив Егорку и Ильюшку на попечение адского пса, я бросилась спасать Тонанцин.

— Прекрати немедленно! Ты её убьёшь! — я оттолкнула двойняшку, и она с возмущением посмотрела на меня.

— Тонанцин украла твоих детей, и ты заступаешься за неё?

— Ты посмотри, что творится! Если ты дальше будешь выкачивать её силу, мы попросту умрём!

К счастью, двойняшка вняла моим словам и не стала петушиться. В тусклом свете гаражного фонаря я особо не разглядела, но, кажется, она сама подрастерялась: видимо, не ожидала такого эффекта. Правда, когда я потребовала, чтобы она вернула Тонанцин украденную силу, она отказалась, причём исключительно из вредности. Тогда я схватила её за руку и, подтащив к стонущей богине, положила ладонь ей на лоб.

Да, туго здесь приходится богам! Магия, что струилась к Тонанцин через меня, была совсем жиденькой; даже не знаю, сколько ею нужно заряжаться, чтобы с её помощью создать что-нибудь путное.

Тут ещё снег повалил крупными мокрыми хлопьями; его слой на земле рос прямо на глазах, грозя утопить нас в своей холодной глубине.

Решение пришло спонтанно. Я сплела свои пальцы с пальцами двойняшки. Она вопросительно посмотрела на меня и, помедлив, согласно кивнула. «Эллирэу, торадо-ци!» — выкрикнули мы хором и воздели руки к мутной черноте неба, слегка затронутой рассветом. «Эллирэу, заф-ци!» — донёсся до нас ответный крик, но такой слабенький, что мы скорей догадались, чем услышали.