Мир без Солнца

Стайн открыла глаза и увидела перед собой лицо Рахимбаева. Чуть прищурив глаза, десантник смотрел на нее, пытаясь понять, способна ли она сейчас адекватно воспринимать происходящее, или же от страха взбалмошная баба окончательно лишилась рассудка?

— Я в порядке, — произнесла Стайн, понимая, что даже намек на неуверенность в интонациях ее голоса не позволит ей более принимать самостоятельные решения. По крайней мере до конца этой поездки, которая уже превратилась в трагедию.

Помедлив секунду, Рахимбаев разжал пальцы и отпустил ее руку.

Стайн почти без сил опустилась на подножку вездехода и обхватила голову руками.

— Что происходит? — шепотом произнесла она, обращаясь в первую очередь к самой себе.

— Барлах! Волгин! — Рахимбаев взмахом руки подозвал к себе двух десантников, которых не задели пули. — В машину!

— Что вы собираетесь делать? — посмотрела на него Стайн.

— Нужно вытащить ребят из-под огня, — Рахимбаев взглядом указал в сторону перевернутого вездехода.

Он сел за руль и, как только двое названных десантников заняли места на заднем сиденье, опустил тормозной рычаг.

Вездеход сорвался с места.

Рахимбаев рассчитывал, что корпус перевернувшегося набок вездехода послужит им прикрытием и позволит добраться до места аварии, не попав под прямой обстрел. Но они не проехали еще и четверти расстояния до окопов, когда из-за края полуразрушенного складского корпуса показалась уродливая, похожая на раздавленный пирог, туша танка «Персей-35» с выпирающим вперед утолщенным на конце стволом лазерной пушки.

— Сволочи, — процедил сквозь зубы Рахимбаев.

Заметив отсвет активации на конце ствола танкового орудия, он, не оборачиваясь, крикнул сидевшим позади него:

— Держись! — и резко вывернул руль влево.

Из-под колес машины взметнулись широкие полосы песка. На какой-то миг квад замер в состоянии неустойчивого равновесия, балансируя на двух колесах, после чего снова упал на все четыре колеса, но, уже развернувшись под прямым углом к первоначальному направлению движения и выбросив из-под колес фонтаны песка, рванулся с места.

Ослепительно яркая вспышка блеснула в том самом месте, где секунду назад находился квад, превратив песок в лужу раплавленного стекла.

Рахимбаев вновь круто развернул вездеход. Как и в первый раз, ему всего на секунду удалось опередить залп из лазерной пушки.

— Бьют на автоматической наводке! — крикнул сидевший за его спиной десантник. — После третьего выстрела они нас достанут!

Рахимбаев и сам понимал, что дело плохо. Находившемуся в танке стрелку требовалось всего раз хотя бы на миг поймать в перекрестье прицела движущуюся цель, после чего орудие отслеживало ее перемещение и вело огонь в автоматическом режиме до тех пор, пока цель не будет уничтожена. Обычно первые три выстрела по движущейся мишени бывали пристрелочными — автоматическая система наведения танкового орудия определяла параметры движения цели. Четвертый выстрел почти наверняка должен был поразить цель.

Еще один крутой поворот. Квад едва устоял на колесах. А позади образовалась еще одна лужа расплавленного стекла.

— Прыгай! — крикнул Рахимбаев и, ухватившись руками за бортовой поручень, перекинул свое тело через борт машины.

Упав на песок, он перевернулся через плечо и тут же поднялся на колени, ища взглядом тех, кто находился вместе с ним в кваде.

Барлах и Волгин сидели на песке неподалеку. И оба, похоже, были целы.

Неуправляемый вездеход проехал не более пяти метров. Ослепительно яркая вспышка света, возникшая словно из воздуха, превратила машину в пылающий факел. Словно налетев на какую-то невидимую преграду, квад перевернулся через бампер и упал вверх колесами.

Рахимбаев медленно поднялся в полный рост. Человек был слишком мелкой мишенью для лазерной пушки танка. А из трассера на таком расстоянии его было не достать. Он посмотрел в сторону перевернутого квада, до которого так и не доехал. У борта вездехода лежал человек в камуфляжной форме. Чуть приподнявшись, он отчаянно размахивал зажатым в руке платком. Судя по всему, он не мог самостоятельно подняться на ноги — то ли был ранен, то ли ноги его придавил борт опрокинувшегося квада. Рахимбаев узнал его — это был Симецкий. Прикрытый корпусом вездехода, несчастный не мог видеть того, что было видно Рахимбаеву: башенная пушка танка медленно разворачивалась в его сторону.

Рахимбаев стиснул зубы с такой силой, что они заскрипели. Но глаз он не закрыл даже в тот миг, когда ослепительная вспышка превратила перевернутый квад вместе со всем, что рядом с ним находилось, в пылающий костер. Он должен был все это видеть для того, чтобы запомнить до конца жизни.

— Сколько? — спросила Стайн, когда Рахимбаев вместе с двумя другими десантниками вернулся к тому месту, где стоял вездеход с откинутым задним сиденьем, из-под которого валил серый дым.

Рахимбаев понял, о чем спрашивала Стайн.

— Шестеро, — ответил он. — Пятеро наших и один легионер.

Подойдя к парню, копавшемуся во внутренностях вездехода, Рахимбаев положил ему руку на плечо.

— Ну как?

Парень безнадежно махнул рукой.