Мир без принцев

– Зато я знаю, что Агата хорошая, добрая душа, которая заслужила «долго и счастливо» с любящим ее принцем, – парировал Тедрос. – А теперь она променяла свою настоящую любовь на то, что только притворяется ею. Это с ней сделала Софи. Софи разрушила ее.

– Только потому, что ты заставил свою принцессу выбирать, – не сдавалась Софи, и ее нежное эльфийское лицо вспыхнуло. – Ты сам отвечаешь за свою судьбу, Тедрос. Не Агата. И не Софи.

Тедрос только скорчил гримасу и ничего не ответил.

– Почему у девочки не может быть и то, и другое? – тихо спросила Софи, поглядывая на отражение своего мальчишеского лица в спинке металлической кровати. – Почему она не может любить и своего принца, и лучшую подругу?

– Потому что мы взрослеем, Филип, – сказал Тедрос, вздыхая. – Когда ты юн, ты думаешь, что лучший друг – это все, что тебе нужно на свете. Но как только ты встречаешь настоящую любовь… Все меняется. Ваша дружба уже никогда не станет прежней. Потому что, как бы ты ни пытался сохранить обоих, твоя верность будет принадлежать только кому-то одному, – он грустно улыбнулся своему сокамернику. – Вот в чем главная ошибка Агаты. Она не понимает, что их дружба с Софи была обречена с того момента, когда она позволила себе полюбить меня.

Тедрос сказал то, о чем уже думала и сама Софи. Думала – и отгоняла от себя эти мысли. Но сейчас деваться от них стало некуда. В ту ночь Агата должна была поцеловать Тедроса и потом жить с ним долго и счастливо. В ту ночь Софи должна была отправиться домой одна, оставив свою единственную подругу с мальчиком…

Но она переписала их историю. Она вернула себе подругу.

Но какой ценой!

– Но для меня все это уже не имеет значения. Слишком поздно, – зевнул Тедрос, положив руки под голову. – Я уже больше никого не полюблю.

– Может быть, Софи нуждается в Агате больше, чем ты, – настаивал его сокамерник со слезами на глазах. – Может, чувства к Агате – самые сильные из тех, что Софи когда-либо сможет испытать. Может, Софи тоже совершает добрые дела, в конце концов!

Тедрос поднял голову, пристально глядя на Филипа.

– Разве ты не видишь, Тедрос? Ты найдешь кого-нибудь еще, – произнес Филип дрожащим голосом. – А вот Софи – нет.

– Ты такой же дурной, как и читатели, Филип, – мрачно сказал Тедрос. – Настоящая любовь бывает только одна. Только одна.

Мальчишки пристально взглянули друг на друга, а затем отвернулись и замерли в тишине. Две тени у затухающего факела.

Филип нетвердой походкой двинулся к двери:

– Пойдем.

– Что? – выпалил Тедрос. – Мне нельзя выходить…

– Разница между тобой и мной, – Филип посмотрел на него сверху вниз, – в том, что ты принц, который играет по правилам. А я нет.

Тедрос уставился на своего нового друга, который ждал его, проявляя нетерпение.

– Нужно быть мужиком, чтобы указывать мне, – пробормотал Тедрос, поднимаясь.

Филип держал дверь открытой:

– Даже не представляешь, каким.

Поллукс распекала труппу актеров из пяти растерянных никогдашниц, щедро раскрашенных клоунскими белилами и одетых в несоразмерные китайские халаты. Они стояли на репетиционной сцене в обеденном зале.

– Повторяю в последний раз: вы – живая метафора Испытания… Живые воплощения столетий порабощения женщин и овеществления их образа… Памятник смертельному Испытанию, которое может стоить нам жизни…

– Эта пьеса страшнее, чем само Испытание, – пробурчала Дот Яре, которая, не слушая ее, продолжала воодушевленно готовить паранджи и шляпы в виде лебедей к следующему акту. Дот взглянула на Эстер и Анадиль, которые перешептывались в другой части комнаты, пока красили одну из декораций. Между ними сохранялся пустой кусочек пространства, и Дот решила, что там, должно быть, стоит Агата.

– Если бы я знала, во что превратится Книжный клуб, я бы лучше попытала счастья с хором, – вздохнула она, превращая лебединые перья в рукколу, перед тем как дотащиться до подруг и присоединиться к их беседе.

– Что декан могла сделать с заклинанием Мерлина? – спросила Анадиль.

– Могла ли она сама его использовать? – спросила Агата, слегка откидывая капюшон своего плаща, так что они видели ее огромные карие глаза.

– Во-первых, если бы декан превращалась в мужчину, мы бы заметили, – ответила Эстер. – Во-вторых, видимые или нет, твои глаза слишком большие и слащавые, чтобы воспринимать тебя серьезно.

– Я не знала, что все мы вызвались быть рабочими сцены, – выпалила Агата, пока крысы Анадиль по очереди купались в красках, а затем катались по декорациям.

– Ты не предлагала других мест для встречи…

– Потому что я была слишком занята тем, чтобы не умереть…

– А мы, думаешь, нет? – огрызнулась Анадиль. – Мы вон из кожи лезли, чтобы попасть в команду Испытания на тот случай, если все провалится к чертям…

– А вы не думаете, что декан послала девочку в замок мальчиков? – беззаботно поинтересовалась Дот, хрустя салатными листьями.

Девочки повернулись к ней.