Мир Авиации 2001 03

Несмотря на то, что здесь базировалось много советской (978-й ОШАП на Су-25, 927-й ИАП на МиГ-21бис и 262 ОВЭ) и афганской (335-й ИБАП на Су-22) авиации, Баграм оказался для нас, разведчиков, совсем не подготовленным — ни в отношении бытовых условий, ни в плане условий для боевой работы. Те, кого мы сменяли — эскадрилья МиГ-21Р м-ра Рябова из 10 ОРАП — по-прежнему базировалась в Кабуле, с ними же была и их аэрофотослужба, которая после замены должна была перейти в состав нашей ОРАЭ. А здесь, в Баграме, свободных «жилплощадей» практически не было, нашей эскадрилье отвели для жилья модуль (деревянную щитовую казарму) инжбата. Обживать ее пришлось заново, т. к. прежние жильцы вместе со своими пожитками прихватили и такие «мелочи», как лампочки, а то — и лампочки с патронами, а самые «обездоленные» не поленились отодрать еще и куски электропроводки вместе с облицовкой. Так что трудов по обустройству предстояло немало. Совсем неподготовленной оказалась и стоянка, выделенная 263-й ОРАЭ. Ее, как таковой, не было вообще. Нам показали участок рядом с МРД, покрытый «американкой» — аэродромным металлическим покрытием, который не очищался от камней и прочей гадости, наверное, со времен апрельской революции. Так что и жилье, и стоянку для наших самолетов мы готовили сами.

На следующий день после прилета, только-только обустроившись, чтобы было где спать, начали подготовку к боевым вылетам. В этот же день к нам в Баграм прилетал с несколькими своими летчиками кабульский командир 263-й ОРАЭ м-р Рябов. К тому времени он был человеком довольно известным среди авиаторов ВВС 40-й Армии, эскадрилья из Щучина была у всех на слуху своими славными боевыми делами. Ходили слухи, что комэску представили к Герою (это представление так и затерялось потом в «верхних» штабах). Он со своими летчиками рассказал нам об особенностях и специфике задач разведэскадрильи в данное время. Поделились они опытом выполнения боевых заданий в разных районах Афганистана в зависимости от метеоусловий и наземной обстановки. По картам с нами изучили основные маршруты на выполнение заданий по воздушному фотографированию и на ПВР (повседневную воздушную разведку), а также районы, куда чаще всего приходилось летать для нанесения ударов.

Еще через день на спарках (у нас было две Су-17УМЗ) первыми на ознакомление с районом полетов отправились комэска и его замы, провозил их инспектор ВВС 40-й Армии. А они потом начали провозить всю эскадрилью. Я был в звене у командира эскадрильи (Довганич — Дятлов, Гавриленко — Бондаренко) и получил две провозки на спарке уже 20 марта. А мой первый боевой вылет этой командировки состоялся на следующий день. На первое боевое задание пошли большой группой. На МиГах, в первую командировку, такими «компаниями» летать не приходилось. Звено или два, точно не помню, но не меньше шестерки Су-25, наша четверка, а также вертолеты ПСС и целеуказания. Полет был непривычно сумбурный, может быть потому, что первый. Куда летели — непонятно, уже потом дошло — «эффект ведомого» в первом боевом вылете на удар, когда кроме крыла ведущего больше ничего вокруг нет. Летим, летим — кругом одни горы. Горы, горы… вот вошли в какое-то ущелье. Внизу — речушка, на берегу — дом. Рядом дымит бомба целеуказания, которую сбросила вертушка. Ведущий заводит нашу пару, вслед за парой комэски — на цель. Куда пикируем, толком не пойму. Бомбы бросал по ведущему, «разгрузились» и ушли. Взрывов не наблюдал. На выводе из пикирования боковым зрением успел увидеть, что на цель уже пикируют Су-25. Весь полет в каком то возбужденном состоянии. Потом, со временем, все пришло — и спокойствие, и четкая осознанность того, что происходит.

Тогда же, в один из первых дней боевой работы, выполняли задания одновременно с афганцами. Мы отработали, вернулись на точку. И вот уже после нашего роспуска, между Су-17 нашего звена вклинивается афганский МиГ-21. РП м-р Назарбаев угоняет очередной Су-17 на второй круг. А этот «душман» приземляется на переднюю стойку, да еще и с таким своеобразным «хлыстом». Передняя стойка на афганском МиГе тут же отлетает, и он, высекая из бетона снопы искр, ползет по полосе еще 1,5 км. Садились мы в обратном порядке, и я уже срулил с ВПП, когда Дятлова угоняли на второй круг. А за ним заходил Довганич, дистанция между ним и летящим впереди ошалевшим афганцем была минимальной, если не сказать больше… Короче, уйти на второй круг Довганич уже не успевал и решил (как потом сам рассказывал), что на пробеге уйдет от столкновения, отвернув от незадачливого «духа». Но не тут-то было… По мере падения скорости самолет комэска начал опускать нос, передняя стойка коснулась ВПП и начала складываться. Нос самолета продолжил свое сближение с бетоном, и вот уже Су-17 повторяет искрометный пробег «афганца». Два самолета стоят на ВПП, задрав хвосты и понуро опустив носы. По закону мерзавности отломанная стойка афганского МиГа оказалась на пути передней стойки Су-17… Зато оба самолета убрали с полосы в мгновение ока — вот где была поставлена служба аварийной команды.