Мёртвая жизнь

Захар, как и каждый член экипажа, тоже искал. Они все искали, все пятеро. Двое уже мертвы. Пока не ясно, когда придет очередь оставшейся тройки. Вопрос чисто риторический и совсем не новый – тысячелетиями люди зачем-то пытались узнать, когда настанет их время покинуть этот мир.

– Я искал следы вмешательства в мозг корабля. Я же вам говорил об этом.

– Да, я что-то такое припоминаю, – Грац сощурил правый глаз и поднял голову, как будто рассматривая потолок.

То есть это и все?! «Я что-то такое припоминаю». А кто бушевал здесь, в рубке, пока Захар разбирал по битам память «Зодиака» в «черепной коробке»?

И тут стало ясно, что ответа на этот вопрос Захар как раз и не знает. О том, что Грац выражал недовольство действиями кибертехника, сказал Клюгштайн. Сам Захар слышал от Станислава единственный упрек, когда ломился в его каюту. Доктор еще выглядел в тот момент довольно странно и явно был удивлен, увидев перед собой Захара.

– Вы что-то еще говорили об изменениях в программе… или где вы их там искали? Что там было?

Грац его не слушал в тот раз, когда Захар пытался рассказать ему о найденных изменениях. Он посчитал кибертехника немного не в себе и порекомендовал курс терапии. Хотел повторить опыт с Люцианом? Теперь известно, что задумка Граца была заранее обречена на провал.

– Я не могу ничего доказать – данных не осталось. Их кто-то уничтожил.

– А откуда у вас уверенность, что они вообще были?

Возможно, Грац и прав. Они копаются в недрах древнего космического камня, невесть кем и когда оставленного в этом забытом всеми богами газо-пылевом облаке, надеясь найти что-нибудь осмысленное. Самая большая проблема любой научной работы – экспериментатор всегда заранее ожидает какой-то определенный результат. В том-то и дело, что люди чего-то ждут. Это совсем не означает, что результаты получаются именно такими. Но человеческий мозг любит обманываться, он упорно старается переделать окружающий мир под свое представление о нем. Ученый всегда подстраивает полученные данные под ожидаемый результат. И дело совсем не в желании смошенничать и быстренько состряпать научную работу, просто так работает мозг, он ищет комфорта.

Захар хотел найти пришельца. Он нашел пустые области памяти и решил, что кто-то намеренно уничтожил информацию. Никаких доказательств, только вера в то, что это кто-то сделал.

– Да, вы правы, – опустив глаза, сказал Захар. – Уверенности нет.

Грац, поджав губы, кивнул.

– И что вы там нашли? – после короткой паузы спросил врач.

Захар удивленно вскинул брови. Ну да, они решили обменяться результатами изучения Хозяина Тьмы. Только никаких результатов не было – одни догадки. Но в любом случае их истеричные выпады в сторону исполинской каменной глыбы что-нибудь да значили. Стоило объединить усилия.

– Пустые области в блоках памяти «Зодиака». Это тормозит работу нейропроцессора, «Зодиак» должен устранять пробелы. Но во время проверки их оказалось слишком много.

– Могла ли появиться пустота каким-то иным путем? – спросила Гертруда. Она впервые приняла участие в разговоре Граца с Захаром.

– Я думал об этом, – ответил кибертехник. – Возможно, «Зодиак» не успел завершить дефрагментацию памяти, начатую перед тем, как я его отключил. Это могло бы объяснить один-два белых листа, но не три десятка с лишним. На самом деле их, вероятно, было намного больше. Я физически не смог бы просмотреть и десятой доли всей памяти.

В рубке повисла тишина. Никто не издавал ни звука. Грац нервно мял правой рукой кисть левой, Герти что-то рисовала пальцем между джойстиками панели управления.

– Я обнаружил еще одну интересную деталь, – сказал Захар.

– Внутри «Зодиака»?

– Нет. Я нашел того ремонтника – кибера, которого мы первым отправили внутрь тоннеля. Вернее, то, что от него осталось.

– Да, конечно, – встрепенулся Грац, – мы же совсем забыли об этом роботе. Идиотская выходка Фрица…

Он замолчал, видимо, ощущая неловкость. Атмосферу разрядил Захар, продолжив рассказ о кибере:

– Я проверил его нейроконнектор. Ту часть, что соединяет нервную ткань со спинтроникой нейропроцессора. С точностью объяснить, что произошло с кибером, я не берусь, но, судя по всему, его тестировали, а потом…

– Вы же, если не ошибаюсь, нашли только детали корпуса? – спросил Грац.

– Не совсем так. Остались корпус, соединения, провода – все, что состояло из металла или пластика. Все, что не было живым. Ни псевдомышцы, ни нервная ткань нейропроцессора не уцелели. Даже следов не осталось. Но, к счастью, контроллер нейроконнектора – обычная электронная плата. Он до сих пор в рабочем состоянии, и память его не повреждена.

– Что он помнит? – голос Граца внезапно сделался жестким, а взгляд требовательным.

«Он будто подозревает меня в чем-то», – подумал Захар. Или не его, а инопланетян. Которых, как теперь стало ясно, нет.

Странная получается картинка: инопланетян нет, а признаки их присутствия налицо.