Минуя полночь

— Я не медбрат. Вы что, больны? Вам нужна помощь? — спросил он, наклоняясь, чтобы осмотреть ее. Потом поднялся и стал озираться в поисках какой-нибудь помощи.

— Да нет же, я не больна. А может, вы сами больны?

Еще одна старушка, круглая, как шарик, подкатилась к ним и встала рядышком, а за ней подошел старичок, седые волосы которого стояли на голове совершеннейшим ежиком.

— Что, кто-то заболел? — озабоченно поинтересовался он. — Может, нужно позвать доктора?

— Нет. А вы сами не больны? — спросила троица в один голос.

— Нет. Я…

— Вы доктор? — прищурилась на него шарообразная старушка. — А где же тогда ваша форма?

— Дори! — воскликнул Гил, беспомощно оглядываясь вокруг. Она подняла голову, увидела, что вокруг него стоят старички, похоже, с ними все в порядке, и задвинула ширмочку вокруг своей пациентки.

— Если вы не доктор и не медбрат, то кто же вы? — спросила старушка в очках. — Если на вас нет формы и вы не больны, то что же вы здесь делаете?

Их совершенно не касалось, кто он и что он здесь делает, но в тех местах, откуда он приехал, человека приучали уважать пожилых, хотя бы просто за то, что они сумели прожить столь долгую жизнь.

— Я прошу ее выйти за меня замуж, — объяснил Гил, показывая на ширмочку и не желая вступать в дальнейшие рассуждения.

— Сынок, да для тебя она старуха, — подошел к нему старичок и добродушно потрепал по плечу.

— Она всего на два года старше меня.

— Ох и задурила она тебе голову, — высказалась старушка в очках. Она схватила стул и начала перетаскивать его через всю комнату поближе к уже усевшемуся седому старичку. — Не верь ни единому ее слову, малыш. Особенно что касается возраста.

Шарообразная старуха тоже стала перемещаться поближе к ним.

Второй больной, которого вытащили из машины, уже лежал на каталке с кислородной маской на лице. Медсестра измеряла ему давление и задавала вопросы, на которые он весьма неохотно отвечал.

Гил обернулся и посмотрел на этих троих ископаемых. Они дружненько уселись в ряд почти на самой середине комнаты.

— А вы ждете этих двоих? — спросил он.

Все трое дружно кивнули.

— Где же она тебя подцепила? — грубовато поинтересовалась шарообразная мадам.

— Мы встретились в Канзасе, — ответил Гил, постепенно смиряясь с мыслью, что ему придется подождать своей очереди, чтобы заполучить внимание Дори. Но все равно он никуда не уедет, не получив ее ответа.

Целых шесть недель он прожил без нее — ни единого слова, — не зная, как у нее дела и о чем она думает. Шесть недель он старался убедить самого себя, что правильно поступил, позволив ей уехать. Что ей не место рядом с ним, что они не созданы друг для друга и поэтому не могут быть вместе. Шесть кошмарных недель — пока он, наконец, не сошел с ума. Не чуточку подвинулся рассудком, а крепко сошел с ума, настолько крепко, что приехал сюда, в Чикаго, чтобы забрать ее с собой. Теперь ему уже было все равно, что ради этого придется сделать. Просто наплевать.

Он ужасно устал спотыкаться всю свою жизнь. Ему надоело молча проглатывать жизненные разочарования, закусывая кусочком сахара, и продолжать делать вид, что все это его не мучит, что ему совершенно не больно. Хватит откладывать собственные мечты в долгий ящик и считать, что по сравнению с мечтами окружающих это просто мелочь. На этот раз он добьется того, что ему нужно, и станет счастлив. Он ведь не достает звезды с небес, не просит невозможного, не живет иллюзиями. В этот раз ему нужно нечто земное, настоящее и прочное. Ему нужна Дори.

— Должно быть, она подцепила тебя во время той зимней поездки, — сложила ручки шарообразная старушка, неодобрительно качая головой. — Ты даже не представляешь себе, в какую беду лезешь.

— Думаю, что представляю, — уверенно и твердо ответил Гил.

— Она же распущенная. У нее мораль как у гулящей кошки. Она заигрывает с любым, на ком надеты штаны. — Гил недоверчиво качал головой. — Да уж, верно говорят, что хуже старого дурака, — сказала старушка, посмотрев на лежащего на каталке больного, а потом переведя взгляд на Гила, — может быть только дурак молодой.

Тот нахмурился.

— По-моему, я знаю ее лучше, чем вы.

— Ну уж нет, мы-то ее знаем насквозь, — и все трое дружно закивали.

— Почему ты хочешь жениться на такой женщине? — спросил его старичок, весь вид которого показывал полное непонимание и озадаченность. — Она, конечно, неплохо выглядит, но ведь она уже не молода.

— Мне все равно. Я ее люблю. — Обычно Гил бы к этому моменту уже порядком разозлился. Но его настолько озадачило такое ужасное мнение этих людей о Дори, что он просто представить себе не мог, что же ей надо было сделать, чтобы заслужить такое к себе отношение.

— Люблю-шмублю, — проворчала женщина-шар. — Говори наконец правду. Почему ты хочешь на ней жениться?

Он подумал, что справедливость должна восторжествовать. И для этого он обязан рассказать им, насколько прекрасна его Дори. Они явно глубоко заблуждались на ее счет.

— Ладно, — сказал Гил. — Я расскажу вам всю правду про нее. Расскажу, почему я хочу на ней жениться…