Читаем Минский козёл полностью

Катерджина, взволнованно дыша, подняла глаза к небу, перекрестилась и, поцеловав нательный крестик, согласилась. Долго раздумывать было некогда, да и подходящих альтернативных вариантов она предложить точно не могла.

Прибежав на стадион, нарушители лагерного режима, не договариваясь, распределили между собой преступные обязанности и принялись их исполнять: Коля, вставив ключ зажигания в мотоцикл, начал ритмично давить ногой на предназначенный для этого рычаг, чтобы завести мотор. А Катерджина встала на «шухер» и, пугливо оглядываясь по сторонам, нервно покусывала ногти.

Глухо «фыркая», будто бы оттого, что его на стадионе бросили одного, мотоцикл ни за что не хотел заводиться и, обиженно отвернувшись от беглецов, гордо молчал.

Коля, бегло осмотрев все механизмы «упрямца» и не обнаружив в них неисправностей, вновь возобновил судорожные попытки запустить двигатель, но железный «конь» не подавал признаков жизни. Тогда Коля стал бегать с ним по футбольному полю, надеясь, что с «толкача» он всё же заработает, но мотоцикл работать не хотел и, как упёртый осёл, ленился, не желая никуда ехать.

Когда Николай осознал, что его мечта «овладеть самой красивой девочкой Европы» погасла, как мотоциклетная свеча в движке, он пнул от отчаяния по колесу ногой и сквозь зубы процедил:

— Какой же ты, всё-таки, козёл!

Догадавшись по реакции молодого человека, что побег не удался, а на другие варианты у них просто не остаётся времени, чешская «птичка», обречённо опустив крылья, нехотя, поплелась обратно в свою «клетку».

Как только Катерджина скрылась из его поля зрения, Коля в бешенстве набросился на предателя и стал жестоко его избивать. Повалив его на землю, он с остервенением пинал его по рогатому рулю, по булькающему (горючим топливом) бензобаку, по тускло мерцающей фаре. И будь в тот момент у него под рукой пистолет, он избавил бы загнанного «коня» от мучений и пристрелил бы его прямо в заглохшее железное «сердце», ставшее причиной его любовного фиаско. Мотоцикл терпеливо, по-мужски, держал удары, а когда Коля выдохся и, рыдая от обиды, упал на землю возле него, он начал сочувствующе ему «подмигивать» оранжевым «поворотником», как бы давая хозяину понять, что это не последняя девушка в его жизни и что убиваться из-за неё не стоит.

Утром следующего дня венгерские автобусы, в отличие от минского мотоцикла, взревели своими мощными двигателями и, оставив за собой солярное густое облако чёрно-серого дыма, навсегда увезли от Николая в далёкую Чехословакию его первую любовь.

Затем, через пару лет, железный «конь» стал причиной расставания Коли с его «второй» любовью, потом с «третьей», «четвёртой», «пятой», и каждый раз он «подмигивал» огорчённому хозяину оранжевым «поворотником», напоминая, что это не последняя женщина в его жизни. И только сейчас, посмотрев на всё это со стороны, Николай Иванович Сидоров понял, кто является главным виновником его хронического невезения в любви и причиной холостяцкого проклятия! — МИНСКИЙ КОЗЁЛ! А он-то, дурак, всю свою жизнь утешал себя тем, что тот дворник Серёжа был «змеем — искусителем», а его мотоцикл — «ангелом — хранителем», сберегшим его тогда от проблем, связанных с прекрасной чешкой. А оказалось, что никакой он, нахрен, не «ангел-хранитель»! А самый обыкновенный «козёл-разлучитель», нагло лишивший его в то лето счастья! Николай Иванович с грустью представил, как круто могла бы сложиться его жизнь, если бы в ту ночь этот чёртов мотоцикл завёлся, и у него с Катерджиной всё получилось. Как она отказалась бы возвращаться на Родину и осталась бы навсегда в СССР. Как они поженились бы, нарожали бы кучу будущих хоккеистов и олимпийских чемпионок по русскому языку! Как переехали бы они с Катерджиной жить на его дачу, завели бы коз и пили бы самое полезное в мире молоко за своё здоровье и за вечную любовь! А вместо этого, у него ни семьи, ни детей, ни коз, а только ржавый, дряхлый мотоцикл, так сильно подведший его в юношеские годы. А ему, между прочим, сейчас уже тридцать шесть лет, столько же, сколько было тогда дворнику Серёже. Но в отличие от того ловеласа, он абсолютно одинок.

Иногда, в момент расставания с очередной «гражданской женой», Николай Иванович, мысленно, винил Катерджину в своём «семейном неблагополучии» и считал, что это прекрасная чешская ведьма приворожила его к себе и наложила на него «венец безбрачия» на всю жизнь, а оказывается, все эти козни строил ему минский «козёл»! Старый, облезлый, ревнивый «козёл»! Ведь если припомнить, то все его романы (после Катерджины) заканчивались ссорами, главной причиной которых всегда становился мотоцикл «Минск»…

— Ну, так что, продашь мне эту рухлядь за двести рублей? — спросил Николая Ивановича ушлый сосед голосом маленького человека, делающего большое одолжение и, скорчив благодетельную физиономию, помахал перед носом индивидуального предпринимателя Сидорова двумя сторублёвыми купюрами.

Перейти на страницу:

Похожие книги