Мимоходом

– В отдел кадров больницы, у чиновников с 13-00 обеденный перерыв.

– А зачем?

– Затем Коля, что в урне я нашёл разорванную записку интересного содержания, а в отделе кадров лежат разнообразные образцы почерка сотрудников отделения: заявления о приёме на работу, заявления на отпуск, на материальную помощь …

– Каково содержание записки?

– Коля, я горжусь своей генетикой – склероз меня не берет! В этой записке написано следующее: «Антон! Так больше продолжаться не может! Люблю тебя и ненавижу! Я готова на всё!»

В отдел кадров мы успели. Моих знаний в почерковедении было достаточно для категорического вывода о том, что записка была написана операционной медицинской сестрой Лукашиной Мариной Николаевной. Кадровичка оказалась осведомленной женщиной, Коля сидел рядом со мной, иногда делая пометки в своей записной книжке.

– Павел Сергеевич! – Коля еле успевал за мной, – Почему Вы считаете, что это убийство, причём здесь записка? Явной угрозы в ней нет, просто мадам очень хотела замуж.

– Николай, мы должны проверить все возможные версии, причину смерти мы узнаем только после судебно-медицинского исследования, пройдёт несколько суток, утраченное время не восполнимо! Разговаривать с ней будешь ты, я буду только присутствовать, понял?

Открыв дверь операционной, я понял, что мы опоздали. Прямо напротив двери на полу в позе эмбриона лежала Лукашина Марина Николаевна. Коля кинулся в коридор:

– Врача сюда, быстро!

Я смотрел в остекленевшие глаза красивой женщины и прекрасно понимал, что в помощи она уже не нуждается.

Алико тихо подошла ко мне, положила свою маленькую ладонь мне на плечо:

– Ты как?

– Плохо мне, чуть, чуть опоздали.

– У меня теперь нет сомнений – оба отравления. Яд был в кофе. Яд быстродействующий, агония мгновенная. Перестань расстраиваться, убийца сам себя приговорил. Мне Коля про записку сказал.

– Алико, спасибо! Составь мне компанию, хочу поговорить с заведующим отделением.

Сергей Иванович сидел за столом, просматривая историю болезни:

– Чем могу служить?

– Буду признателен, если получу информацию о ядах, сильнодействующих веществах, наркотиках, которые вы применяете в своей работе?

Полагаю, что ваша версия об инфаркте Петрова, после смерти Лукашиной является несостоятельной.

– Я знал об отношениях Петрова и Лукашиной, но даже не мог подумать, что Мариночка способна на такой поступок. Это ужасно!

Наркотические средства у нас хранятся в сейфе с сигнализацией, ведём соответствующую документацию по контролю поступления и расхода. Из ядов у нас один – стрихнина нитрат, он хранится в отдельном шкафу.

Я услышал шёпот Алико:

– Вспомнила! Это стрихнин!

Качнув головой, задал Иноземцеву очередные вопросы:

– Где храниться ключ от шкафа, кто ведёт учёт стрихнина?

– Учёт веду лично я, согласно инструкции, ключ хранится в ординаторской в столе, ящик закрывается на ключ. Ключ у меня или дежурного хирурга.

Когда я осмотрел запирающий механизм замка шкафа, где хранится стрихнин, то понял, что шкаф можно было бы и не запирать. Механизм был самой низкой секретности. Гвоздь, булавка, подобранный ключ все эти предметы были способны, как отпереть, так и запереть символический механизм замка.

– Сергей Иванович, найдите новое место для хранения яда. Замок нам придётся изъять, я полагаю, что имело место хищения яда. Позвольте мне взглянуть на журнал учёта ядовитых веществ.

Иноземцев достал из ящика стола журнал, протянул его мне.

Все было по правилам – листы пронумерованы, прошнурованы, концы ниток скреплены оттиском печати, пояснительным текстом, подписями. Вес яда учитывался до сотой грамма. Я оторвался от журнала. Посмотрел на заведующего.

Иноземцев делал глоток уже остывшего кофе.

– Сергей Иванович, журнал мы тоже изымем!

Сначала мне показалось, что доктор поперхнулся, хрип, вырвавшийся из его груди насторожил меня. Я посмотрел на Алико. В её лице застыл ужас.

Иноземцев упал на пол, он катался по полу, обхватив свои ноги прижатые к груди.

Когда я нагнулся к нему, умирающий доктор прошептал : «Каатя».

Иноземцев умер в реанимации, не приходя в сознание.

Мы сидели в ординаторской молча. Молчание нарушил Коля:

– Агата Кристи не пляшет! Каждый час по трупу, так скоро больные сами себя оперировать будут.

– Замолчи! – видно вид у меня был страшный, Николай мгновенно закрыл рот.

Катя? Кто это – убийца? Журавлев, быстро узнай имя жены Иноземцева, и если есть, то имя любовницы.

Николаев, сколько в отделении персонала с именем Катя?

– Павел Сергеевич, в отделении три Кати, старшая медсестра, постовая медсестра и санитарка.

– Санитарки две в отделении, какая из них?

– Как понять какая?

– Что она убирает?

– Катя убирает кабинеты.

В дверь постучали, это была санитарка:

– Извините, мне сейчас смену сдавать, кабинет надо прибрать!

На моих коленях лежал блокнот, в котором я делал необходимые пометки, иногда рисовал для концентрации внимания. Возле головы мужчины написал уравнение получения цианистого калия. Вот такая мысль пришла, взял и написал, помнил из курса химии средней школы.

– Так, давайте все выйдем, пусть уборку сделают. – я положил блокнот с ручкой на стол и направился к двери.