Милый мой Игнатиус

— Приехали, — сказал жабоид, и первым сошёл на платформу.

Электричка умчалась, махнув на прощанье последним вагоном, а мы остались наслаждаться видом глухого железнодорожного посёлка в обрамлении зимнего леса. Вид, сразу скажу, обыкновенно-деревенский с лёгким отклонением в городскую сторону, на что намекали два огромных рекламных плаката в разных концах перрона. На одном красовался здоровенный джип с тонированными стёклами и серебристым кенгурятником, на другом улыбалась милая банковская служащая с одиннадцатью и девятью десятыми процентами годовых на раскрытой ладони. Мне так кажется, что, несмотря на обширность и художественную пестроту, оба плаката были здесь совершенно неуместны.

— Это и есть твоя Песочная яма?

— Это станция Киселиха, — кивнул на табличку жабоид. — А до Песочной ямы через лес километров восемь, — и посмотрел на меня. — Ну, потопали что ли?

— Потопали.

И мы потопали.

[1] Мой дорогой друг (тадж.)

[2] Удостоверение (нем.)

Глава 5, в которой я продолжаю познавать Мир

— Так вот об артефактах, — заговорил жабоид, когда мы ступили на лесную дорожку и пошли вдоль бесконечной череды убелённых снегом елей. — Конёк Горбунок один из самых древнейших артефактов, созданный аж… Я даже затрудняюсь сказать, сколько лет тому назад это было.

— Тысячу, — осмелился предположить я.

— Если бы, — усмехнулся жабоид. — Но не будем гадать. По предположению некоторых учёных из института Магии и Мировых проблем, создал его не иначе как сам Великий Боян. Если ты ещё не в курсе, то Великий Боян — это самый могущественный волшебник и основатель Мира. Предание гласит, что был он волхвом при князе Богумире[1] и жене его княгине Славе[2]. Истинное его имя история не сохранила, а Боян, значит, певец и сказитель. Сила его была настолько велика, что мог он поспорить с Богами и остаться целым. В помощь себе он создал несколько могущественных артефактов, но что это были за артефакты и какова их реальная сила, до сих пор остаётся предметом учёных дискуссий. Однако доподлинно известно, что в подражании его искусству некоторые маги позволили себе сотворить подобие таких артефактов. Лично я, кстати, считаю, что Горбунок и его братишка Сивка Бурка как раз и есть подобия. А вот Змей Горыныч самое что ни на есть настоящее творение Бояна…

Навстречу нам вылетела волна грохота и лязга, и из-за деревьев показался бульдозер, ярко-красный и пыхтящий, словно сказочный дракон. Пришлось забираться по колено в сугроб, чтобы не попасть под его гусеницы. Когда он проезжал мимо, я мельком заглянул в кабину. За рычагами сидел подросток, мальчишка лет пятнадцати. Позади бульдозера тянулись гружёные смёрзшимся песком сани.

— Разъездились тут, — в раздражении плюнул жабоид, когда мы выбрались обратно на дорогу.

— Ну, и чего там дальше? — в нетерпении затеребил его я.

— Да чего там может быть дальше… Если взнуздаем Горбунка, считай, половина дела сделана, — он мечтательно закатил глаза. — Это такая, я тебе скажу брат Игнатиус, сила! И не важно, кто его создал — Боян или иной кто, но с этим артефактом нам сам Константин Константинович нестрашен.

— А как взнуздать будем?

— А так и будем. Ты, главное, не суетись. Приходим, разговариваем и по ходу событий решаем вопрос в положительную сторону. Тут основная проблема заключается в том, что Горбунка ещё найти надо, он просто так в руки не дастся. И вот что: про обрез не забывай. Чует моё сердце, без него не обойдётся.

— Опять гномы?

— Если бы, — скривился жабоид, и повторил тише и злее. — Если бы.

Оставшийся путь мы проделали молча. Я пытался разговорить жабоида, выспрашивая у него новые подробности о Мире, но тот лишь хмурил брови и отнекивался. Не до разговоров ему было. Единственное, что мне ещё удалось из него вытянуть, так это то, что по слухам великий маг и волшебник, учитель и волхв Боян до сих пор жив, и как прежде ходит между людьми, прячась от них под разными обличьями. Наступит день, когда он во второй раз явится Миру, и уж тогда каждому воздастся по заслугам его. И лягут неверующие костьми, а верующие сядут пировать с ним за один стол.

Но это всё вымыслы, сказки, а реальность заключалась в том, что мороз крепчал, а дорога с каждым пройденным километром становилась более непроходимой, как будто кто-то специально подкидывал нам под ноги ледяные глыбы и стряхивал на головы снег с еловых лап. Я чертыхался, а жабоид ёжился, втягивал голову в плечи и вздыхал.

Часа через два мы добрались до большого рукотворного оврага, въезд в который перекрывали две деревянные створки, имитирующие ворота. Чья-то не особо грамотная рука намалевала на них синей краской: «Писёчный кырьер». Так вот откуда взялась Песочная яма. Сразу за воротами стоял строительный вагончик, из трубы которого поднимался дымок. Я сунулся было к воротам, но жабоид придержал меня за рукав.

— Не спеши.