Милый Каин

— Хочешь учиться у меня — придется заработать это право. Я просто так уроки давать не буду. Давай сразу условимся — за все придется платить.

На обратном пути Хулио напряженно думал о том, что наговорил ему Николас. Больше всего его поразила формулировка мальчика, что выиграть — это значит убить короля.

«Можно ли надеяться, что этот ребенок выражался фигурально, а не имел в виду убийство в буквальном смысле слова?»

На какое-то мгновение Хулио даже показалось, что он понял истинное значение этого образа. «Убить короля» в устах Николаса звучало как «убить отца».

Все вырисовывалось вполне логично. В конце концов, каждая фигура в шахматах являлась символом определенной власти или иерархической ступеньки. Хулио задумался, не идет ли речь о не совсем обычной форме проявления эдипова комплекса. Увлекшись своими рассуждениями, он чуть было не съехал с дороги и едва не налетел на немалой скорости на бордюр тротуара.

Омедас выровнял машину, но понял, что мысленной аварии избежать ему не удалось. Там, в глубинах собственного разума, он действительно на полной скорости налетел на разделительный барьер давно выстроенных им представлений о психологии и различных отклонениях от нормы.

«Что? Что я слышу? Неужели ты упомянул эдипов комплекс? И ты туда же, сын мой! Ты вдруг взялся за этот типичный жаргон психоаналитиков. С каких пор это стало тебе интересно? Тем более хотелось бы знать, давно ли ты опираешься в своих исследованиях на эту чушь?»

Хулио даже потряс головой, заехал в туннель под площадью Кастилии и посильнее нажал на педаль газа, чтобы заставить себя сосредоточиться на дорожной обстановке, а не на своих дурацких рассуждениях. Под землей ощущение скорости усиливалось мелькающими огнями. Здесь возникало чувство нестабильности, неуверенности, ощущалась опасная возможность попасть в аварию. Впрочем, поездка по городским улицам без заныривания в туннели тоже не предполагала гарантированной безопасности и спокойствия.

Обычно Хулио предпочитал прокладывать маршруты так, чтобы большую часть пути проехать по туннелям, которые за последние годы пересекли Мадрид во всех направлениях. Порой у него возникало ощущение, что город уже не стоит на твердой земле, а висит в воздухе, опираясь на пунктир бетонных сводов и опор.

«Убить короля. Убить отца. Убить, к чертовой матери, Фрейда».

Выскочив на поверхность, Хулио на мгновение зажмурился от яркого солнца и непроизвольно нажал на педаль тормоза. Здесь, на тесных улицах и площадях старого города, ему предстояло влиться в плотный поток машин, раскаленных солнцем, и плестись в этой веренице, скрашивая унылое существование, естественно, Малером. На этот раз в качестве противоядия от жажды скорости и спешки он выбрал «Пасхальную мессу».

На какое-то мгновение Хулио даже потерял нить собственных мыслей.

«О чем это я? Ну да, убить старика Зигмунда. А что, было бы неплохо возвести храм новой науки над алтарем предшествующей, теперь уже явно лженаучной модели. Развиваться, возноситься, подниматься все выше и выше, отталкиваясь от праха поверженного отца. Преодолеть в себе комплекс Фрейда, создать новую систему координат, понятную прежде всего самому себе. Фрейд умер! Да здравствует Малер!» — подумал вдруг Хулио, поражаясь тому, какой сильный эффект оказывает на него музыка этого великого композитора.

Он вспомнил и свою первую встречу с Карлосом, их разговор в шестисотом «мерседесе», уже, по-видимому, отвезенном на свалку, когда тот великодушно согласился подкинуть до гаража велосипедиста, проколовшего колесо и остановившегося на обочине. Так уж получилось, что Карлос оказался не меньшим любителем Малера, чем сам Хулио Омедас. Не всплыви в их разговоре эта деталь, и еще неизвестно, установились бы у них отношения, столь близкие для случайных встречных. Решил бы Карлос пригласить нового знакомого в качестве психотерапевта для своего сына?

Естественно, если бы дело не обернулось таким образом, то Хулио не встретился бы вновь с Кораль Арсе. Занятная ситуация! Малер оказался главным звеном в цепи случайных совпадений, которые привели Хулио и Кораль к этой неожиданной встрече. Оказывается, слепой случай тоже может быть меломаном, причем с хорошим, можно даже сказать изысканным вкусом.

Омедас знал о музыкальной или профессиональной связи, сложившейся между Малером и Фрейдом. Она только добавляла таинственного, почти мистического очарования всей этой истории. Когда-то давно Омедас прочитал в одном научно-популярном журнале статью о том, как Малер в период работы над Десятой симфонией пребывал в невероятно подавленном состоянии по причине неверности его супруги Альмы Шиндер. Композитор поехал в Голландию, чтобы встретиться с Фрейдом и попросить его как профессионала помочь преодолеть этот кризис.

Хулио живо представил себе, как могла происходить эта встреча. Разговор, состоявшийся в тот летний день 1910 года, наверняка был долгим. Малер с Фрейдом, скорее всего, успели исходить вдоль и поперек весь старинный университетский городок Лейден.