Милый Каин

Настала очередь второго слова. Первое значение глагола «to mate», которое пришло ему в голову, было «спариваться», «совокупляться», «находить себе пару». Эта версия никак не увязывалась с подобранным значением слова «check». «Проверь, не спариваешься ли ты?» звучало слишком уж натянуто, хотя, учитывая вполне конкретные обстоятельства, полным абсурдом такое толкование назвать было нельзя. С другой стороны, слово «mate» можно было перевести как «коллега», «товарищ» или «приятель». При этом обычно речь шла о человеке того же пола, к которому принадлежал и тот, кто это говорил.

Хулио стало не по себе, когда он, сам того не ожидая, представил себе эту английскую фразу в совершенно ином переводе на испанский: «Проверь приятеля». Неужели сын Кораль, в общем-то, еще совсем мальчишка, смог передать ему столь умело зашифрованное послание? Впрочем, для этого он обладал двумя необходимыми качествами. Во-первых, восемь лет, проведенных в английском колледже, прошли не зря. Нико был практически двуязычным ребенком. Во-вторых, помимо отличного знания английских идиоматических выражений, он всегда отличался умением играть словами и любовью ко всякого рода шарадам и загадкам.

На всякий случай Хулио решил поискать еще какое-нибудь толкование этих английских слов. «Расследуй, коллега» было очень быстро отброшено как несостоятельная версия. Нико ни за что не пропустил бы запятую перед обращением. Следовательно, в качестве коллеги, партнера или приятеля он имел в виду не самого Хулио, а кого-то другого. Долго раздумывать над тем, кого же именно, Омедасу не пришлось.

Карлос! Именно Карлос был для мальчика приятелем психолога, но никак не отцом или папой. Хулио прекрасно помнил, как Нико, рассказывая о Карлосе, говорил о нем в третьем лице и несколько пренебрежительно назвал его «твой друг», вкладывая в эти слова иронию. Николас ясно понимал, что психолог занимался с ним вовсе не из дружеских отношений с Карлосом, а потому что его «друг» платил ему деньги.

«Проверь Карлоса».

Хулио был просто потрясен. Послание Нико наконец обрело смысл. Это была в некотором роде зашифрованная просьба о помощи.

«Вот только интересно, почему он не попросил об этом раньше?»

Впрочем, все объяснялось достаточно просто. Нико не доверял тем людям, которые работали на его отца, боялся рисковать, открыв свою тайну человеку, который запросто мог рассказать обо всем. Мальчик перелистал дневник психолога и понял, что тот уже давно подозревал Карлоса. Эта новость заставила его рискнуть и сделать свой ход. Само собой, всего он рассказывать не собирался, но хотя бы дал Хулио пищу для размышлений и, более того, обозначил нужное направление. Что ж, судя по всему, Нико решил проверить, насколько можно доверять Хулио Омедасу.

Теперь психолог вновь и вновь задавался вопросом, какое конкретное наполнение могут иметь догадки и подозрения Кораль Арсе касательно какой-то темной стороны отношений ее мужа и их общего сына. Даже она сама не смогла бы точно выразить в словах все то, что ее пугало и настораживало. Тот факт, что Кораль была в этом отношении на стороне Хулио, не делал его задачу сколько-нибудь легче. Он вместе с ней вынужден был гадать на кофейной гуще, пытаясь вычленить истину из океана сомнений и подозрений.

Учитывая сложившиеся обстоятельства, Хулио решил, что просто обязан расследовать этот случай. Он даже был готов пойти на некоторый риск. Омедас надеялся, что, получив доступ к личным вещам Карлоса, он сумеет найти след, столь нужный ему.

На следующее утро психолог вновь приехал в Ла Моралеху, улицы которой за это время изучил как свои пять пальцев. В ответ на его звонок на пороге показалась Арасели. Она как раз заканчивала убираться в вестибюле виллы.

— Привет, Арасели. Как дела?

— Спасибо, хорошо. Дома никого нет. Если хотите, можете подождать здесь, в гостиной. Нико скоро вернется из школы.

Арасели проводила его в гостиную. Он сделал вид, что собирается присесть на диван, но стоило служанке выйти за дверь, как Хулио немедленно поднялся на второй этаж.

В спальню Кораль он вошел как археолог, впервые спускающийся в священный могильник, раскопанный им. На старинный ковер Омедас ступил не без опаски. Ему казалось, что по этому антикварному изделию можно ходить только босиком.

Хулио окинул помещение беглым взглядом и убедился в том, что и здесь все было оформлено богато, но со вкусом. На полочке трюмо стояли духи Кораль. Этот запах он безошибочно узнал бы среди тысяч других. Рядом пристроилась рамка с фотографией, на которой Кораль и Карлос были запечатлены в вечерних нарядах, судя по всему, на каком-то банкете. Открытая серебряная шкатулка с украшениями не слишком привлекла его внимание, хотя ювелирные изделия, сверкавшие в ней, привели бы в трепет любого вора, проникшего в дом. Хулио же куда больше заинтересовала ночная рубашка Кораль. Он взял ее в руки, нежно погладил и поднес к лицу, чтобы вдохнуть едва уловимый аромат тела этой женщины.