Милые чудовища

Кухню за прошедшую неделю он излазил вдоль и поперек. И как тут не излазить, когда тебе в нос то и дело тычут капустным листом? Нет, кролень, конечно, и от такого угощения не отказывался, баловался помаленьку. Вот только настоящую добычу приходилось искать самому, не зря же ему помимо рогов природой были дадены острые клычки. Получивший кроленя в подарок важный седеющий двуногий оснащение это отметил, восхитился, воскликнул: «Какой грозный саблезуб!» – и по странной человечьей логике тут же потребовал моркови для зверушки.

Если бы память кроленя фиксировала все эти незначительные мелочи, то на данном воспоминании он непременно бы горько вздохнул. Но поскольку мудрая Природа не наделила его этой бесполезной способностью, несущественного зверь не помнил, оттого и зла на двуногих не держал. А вот острый нюх и охотничий инстинкт в каменном доме пригождались не хуже, чем в лесу.

В первую же ночь кролень поймал мышь. Во вторую – двух, а на третью мышей почему-то не стало, зато в кладовке обнаружился лаз наружу, в сад. Лаз был сделан для кухонного кота, но полосатого лодыря рогатый заяц, к своему сожалению, не догнал. «Лучше бы Федька за мышами так бегал», – сказал бы повар, если бы застал эту фантасмагоричную погоню, происходившую в тиши спящего дома.

С лазом сначала тоже вышло не совсем ладно: то рога не пролезали, то толстоватая меховая попа застревала. В конце концов кроленю повезло, и он умудрился протиснуться геометрически правильно навстречу деликатесам в виде полевок, кротов и жуков. Жуки, впрочем, как и капуста, тоже были баловством, зато не только забавно хрустели на зубах, но и вдобавок шевелили лапками… У капусты лапок не было.

Вот и сейчас, пошипев для острастки на встретившегося кота (кот отвечал взаимностью), кролень выбрался наружу через лаз и, бодро отталкиваясь лапами от земли, поскакал к забору – там его уже ждали.

Стоило рогатому зайцу с превеликим трудом ввинтиться в щель между решеткой ограды, как его тут же вздернуло за уши в воздух. Кролень зашипел, но затем увидел уже знакомого ему двуногого с рыжей бородой веником и притих – этот хотя бы знал, что капуста и морковка не еда.

Хлопнула, закрываясь, металлическая коробочка, и манящий запах сладких ягод начал рассеиваться в воздухе. Кролень обеспокоенно повел носом, завертелся и услышал назидательное:

– Ну тише, тише ты, герой-любовник. Послужи мне еще немного, и найдем тебе какую-нибудь крольчиху попушистей.

Рыжий, не особо церемонясь, запихнул кроленя под сиденье своей коляски, и ушастый покорно лег на пол, приготовившись к непродолжительной и такой уже привычной тряске.

На очередном повороте колеса замедлили свое вращение, скрипнули, качнулись, и до носа животного донесся новый запах, резкий и будоражащий. От неожиданности кролень вскочил на все четыре лапы, да так резво, что наподдал рогами по дну мягкого сиденья. Двуногий, восседавший сверху, вскрикнул и заругался, потирая седалище, но скорее от удивления, чем от боли.

Коляска остановилась.

А кроленю только того и надо: когда обрамленное рыжей бородой лицо заглянуло под сиденье с одной стороны, заяц оттолкнулся мощными лапами и выпрыгнул с другой прямо на мостовую.

– Куда?! – возмутился двуногий и давай, дурак дураком, вместо того чтобы хватать зверя, по карманам себя щупать в поисках заветной коробочки.

Щелкнула и открылась серебряная крышка, вновь распространяя невероятный сладкий аромат. Но кроленю было уже не до него, только лапы сверкали в ночной темноте, потому как хоть и ведомо было рыжебородому, что мышей его питомец предпочитает капусте, но вот смысла жизни каждого самца человек явно еще не постиг.

А ведь в лесу любая, даже самая мелкая тварь знает: сперва разберись с соперником – самку нагонишь потом.

Именно дух другого самца уловил зверь и, вздыбив шерсть на загривке, понесся воевать, так как до сего момента с полным правом считал себя самым пригожим и сильным кроленем на весь необъятный каменный лес.

Серьезно настроенный заяц пересек пустынную по ночному времени улицу, проломился сквозь две зеленые и одну деревянную ограды и, обнаружив произведенный кем-то до него подкоп, проник в небольшой каретный сарай.

– Кш-ш-ш! Кш-ш-ш! – взывал он к сопернику, грозно нарезая круги вокруг крытого возка.

Все призывы к бою были тщетны, трус не желал мериться силами.

Тогда кролень разбежался и, испустив еще более грозный клич, запрыгнул сначала на подножку, а затем и внутрь возка. Обшарив дно, зверь убедился, что соперник хотя и был здесь, но куда-то делся.

Пораскинув спрятанными под рогами мозгами, кролень забился под сиденье и лег, выжидая.

Разбудил его толчок, скрип двери, голоса и движение. Вжавшись еще глубже в угол коляски, кролень настороженно следил за тем, как возок вытаскивают из сарая и запрягают в него лошадь. Почти сразу сверху сел некто грузный в натертых до блеска сапогах.

За все это время из разумных существ присутствие в коляске кроленя заметила только лошадь… Повернула голову, попробовала воздух губами да презрительно фыркнула, не сочтя себе за угрозу.