Мильтон в Америке

Пока мы беседовали, пассажиры всходили на борт - с каким гамом, шумом и рыданиями, ты сама знаешь. Их кузнечные мехи, шляпы, тачки, лесенки, вилы, колесные валы, фонари отправились в трюм. Одна старая ворона из Барнстейп- ла каркала соседке: «Ну и страна, ни замка, ни лестницы - ничего не найдешь!» Она все не унималась, и мистер Мильтон повернул к ней голову, и надо же - она осеклась. Ничто так не приводит в чувство, как взгляд слепого человека. Благословенные братья по-прежнему прибывали на борт со своими ножами и сковородками, ковриками и одеялами, мешками зерна и котомками соли. Но я не сравню это, Кейт, с Ноевым ковчегом, потому что кое-кто заливался слезами, а иные глядели потерянно, как собаки в мясопустную неделю. А парусиновые плащи - защита от дегтя - придавали им и вовсе пришибленный вид. Там был кожевенник, которого мы встречали в богадельне, - шагая по сходням, он распевал: «Иисус, царь мой!», но мычание скота внизу быстро заставило его замолкнуть. Какой-то многообещающий юноша катил перед собой креслице с парализованной женой, а парень, похожий на плотника, старался утихомирить ребенка. Зрелище, Кейт, было самое что ни на есть плачевное и удовольствия оно не доставляло никакого. Хотел бы я, чтобы мы проделали это путешествие вместе. Тогда нам было бы куда веселей.

Вернулся капитан Фаррел и велел нам поторопиться с посадкой. «Располагайтесь со всеми удобствами, мистер Мильтон. - Он, видно, еще хлебнул эля и был слегка навеселе. - Бояться нечего». - «Не сомневаюсь, мой добрый капитан. Длань Господня хранит нас. Спаситель пребудет с нами денно и нощно».

Однако в ту ночь его, к несчастью, рядом не оказалось. Мы отплыли в третью стражу, с добрым попутным ветром, но тут с юга налетел внезапный шторм. Нам пришлось искать убежища в Милфордской гавани, а она, дорогая моя Кейт, располагается не где-нибудь, а в Уэльсе. Когда я, сидя в нашей каюте, сказал об этом мистеру Мильтону, он стал шарить руками по столику. «Выходит, мы оказались в Пембрукшире. Четырнадцать лиг в сторону». - «Правда?» - «А разве я когда-нибудь лгал? - Привстав, он схватил меня за грудки. - Quaestio haec nascitur uncle tibi?»

- Что это, Гус?

- Латынь.

- Что это значит?

- Это значит «О чем ты думаешь?» «Я думаю, чем бы таким заняться, чтобы убить время», - отозвался я. «А, совсем забыл тебе сказать. - Он подошел к своему сундуку и, по обыкновению осторожно, нащупал и извлек книжечку в белом, телячьей кожи, переплете. Я сразу узнал кожу из Смитфилда. - Это будет наша мореходная хроника». - «Что, сэр?» - «Морской журнал. Мы собрались пересечь океан, Гусперо. Но мы будем бороздить также умы людские… - Внезапно корабль дернулся, и мистер Мильтон вскинул голову. - Налетел сильный ветер. Слышишь его? Это Господь испытывает нас на равновесие и прочность оснастки». - «Нет, сэр, это что-то другое. Прислушайтесь к крикам моряков. Корабль снимается с якоря. Мы снова поплывем». - «Вновь в океанские просторы. Дикие и безлюдные. Сердце начинает биться сильнее». - «Да, сэр. Только вот от чего - от волнения или от испуга?»

4

Апреля 2-го, 1660. На море качка, многим на корабле выворачивает нутро. Мой досточтимый хозяин сказал: «В нашем рискованном путешествии должно ожидать постоянных тревог. Подай мне зеленый имбирь. - Он разжевал кусочек и выплюнул в ладонь. Затем сунул остатки в карман своей шерстяной накидки. - Помни, что мы пересекаем неизмеримые и коварные глубины». Корабль ходил ходуном, нас швыряло из угла в угол, и хозяин цеплялся за меня, чтобы не плюхнуться задом на пол. «Следует признать, Гусперо, что в нашем падшем мире все его части, от сложных до простейших, вступили, кажется, в непримиримую борьбу друг с другом». Тут он рыгнул - и я проворно подставил горшок под его блевотину.

Апреля 5-го, 1660. Дочь некоего Джона Роуза, торговца чулками, занемогла: на груди у нее появились синие пятна. Эти признаки напоминали лондонскую чуму, которая всего лишь год назад унесла на тот свет половину жителей Смитфил- да. «Неплохо было бы иметь на корабле под боком аптеку», - сказал мистер Мильтон. «Неплохо было бы, - вставил я, - иметь под боком сосуд, из которого сосут, чтобы дух взбодрить». «А то, что высосут, - сразу в другой сосуд». - «Сэр…» - «Лучше успокой себя настойкой полыни. Господу угодны незлобивые сердца».

Море было недвижно как зеркало. С семи утра волнение начало стихать, и к полудню установился штиль. Я вывел мистера Мильтона на палубу, и, едва он оказался на свету, его глаза заблестели. Я подвел его к поручню, и он перегнулся через борт. «Хотел бы я, - проговорил он, - увидеть дно этой чудовищной пучины». - «Встретиться с морскими змеями? Рыбными драконами и чем там еще?» - «Под нами может покоиться Атлантида с подводными куполами и башнями. Это было бы настоящее диво».