Мильтон в Америке

- Непременно извести об этом мистера Мильтона. «Возможно ли пройти по океану девять сотен лиг с пустым буфетом?» - задал он мне вопрос. «Справедливо, сэр. Океан - не канава: его с шестом не перепрыгнешь». - «Прыгать, Гусперо, тебе незачем, а вот писать есть чем. Перед прыжком ты можешь осмотреться, а я перед тем, как писать - нет. Вот почему ты должен пускать в ход не свои ноги, а мое перо». Он был так оживленно настроен, что мог бы без конца балагурить вроде этого - и мне пришлось вежливо кашлянуть. «Ну, что еще?» - «Вы желаете, чтобы я составил список?» - «Желаю. Да, именно список. Внеси в него говядину. Хлеб и горох. Братья рекомендуют овсянку?» - «Да, сэр. А я рекомендую также пиво». - «Бочонок, не больше. - Я покачал головой, но не сказал ни слова. - Горчица и уксус как приправа к мясу. Бараньи ноги. Их нужно тушеными залить маслом в глиняных горшках». - «У нас нет горшков». - «Положись на Господа». - «В Барнстейпле?» - «Это благочестивый город. Но, если так уж необходимо, возьми горсть монет и сходи с ними на горшечный рынок. Нам потребуются также сыр, мед и сухое печенье». - «Не добавить ли жженого вина? Очень полезно для желудка». - «Но не для головы и языка, Гусперо. Ты чересчур спешишь. И отвлекаешь меня». Его глаза проворно вращались во впадинах. Вот таким манером.

- Ой, Гус, перестань. Это просто невыносимо.

«- У нас в ящике должны быть зеленый имбирь и варенье из розовых лепестков. Нам нужны чернослив и полынь. Мускатный орех, корица и лимонный сок». - «А кроме того, чуток доброго английского спиртного, для пущей сочности, не так ли, сэр?» - «Это у нас уже имеется». - «У меня в мыслях было кое-что покрепче». - «Гусперо. Поди сюда. - Я отложил перо и приблизился с опаской, поскольку уже изучил его каверзный нрав. Он поднялся со стула и слегка, но намеренно, смазал мне по правой щеке. - А теперь запиши кашу и муку тонкого помола».

Наступил день, когда все стали грузиться на корабль. Мы слышали, как в трюмы загоняют овец и коров, но наш господин не выходил из своей тесной комнатушки. Скорчившись в кресле, он вздыхал. «Вот-вот пробьет полдень, - напомнил я ему как мог осторожно. Жалобное блеяние и мычание звучали так громко, что хоть уши затыкай. - Все другие пассажиры уже стягиваются к берегу. - Он не шевелился. - Мистер Мильтон, пора».

Я тронул его за плечо, и он вскочил, как по зову трубы. «Трудное время. Проститься с милой родиной и раскинуть шатер в пустыне…» - Он собирался что-то добавить, но осекся. «Ладно. Ни слова больше. Пойдем».

Мы направились к пристани по переулку, который вел от богаделен к бухте. «Ступайте осторожно, - предупредил я. - Впереди девонская грязь». Не обижайся, Кейт, но в Девоне и вправду грязи по колено. «Я хочу, чтобы ты вел меня, Гусперо, а не оглушал». - «Слушаюсь, сэр. Рядом булыжная мостовая, - сказал я шепотом, когда мы завернули за угол. - Если дозволите о ней упомянуть. А, вот и он. "Габриэль"». Впереди, Кейт, было море - прежде я никогда его не видел. Я не мог оценить ни протяженности его, ни глубины, но слышал прежде о чудищах, чертях и драконах, таящихся в пучине. Потому зрелище это не привело меня в восторг. Кейт?

- Я подумала о том дне, когда мы тоже садились на корабль. Это было осенью, за несколько месяцев до тебя, Гус. Отец, голубчик, рыдал навзрыд - невмоготу было смотреть, поэтому я спустилась в трюм и так крепко обняла малютку Джейн, что она расплакалась. Слез было море разливанное. Ну, дальше, Гус. Расскажи, что было потом. Повесели меня.

- Веселья тогда было немного, Кейт. «Да это не корабль, а кораблище, - заметил мистер Мильтон, когда мы всходили на судно. - До меня со всех сторон доносятся звуки». - «Да, сэр, корабликом его не назовешь. До наших лондонских, конечно, не дотягивает, но ширины немалой». - «Триста тонн, - не позаботившись представиться, вмешался кто-то в наш разговор. - Сорок человек команды. Двадцать пушек». - «А вы, простите, кто?..» - с присущей ему учтивостью осведомился мистер Мильтон. «Дэниел Фаррел, сэр. Капитан "Габриэля"». - «ДэниЭЛЬ ФаррЭЛЬ с "ГабриЭЛЯ"», - мысленно поправил я, так как заподозрил, что ЭЛЕМ он накачался изрядно. Его лицо было обветрено и багрово не только от непогоды. «Как много пассажиров путешествует вместе с нами, мой добрый капитан?» - «Сто двадцать душ, мистер Мильтон. В судовой декларации мы называем их плантаторами, на случай, если нас остановят в этих водах, но на самом деле все они принадлежат к братии».