Миллионщица

Она заглушила движок, выбралась из машины и, включив сигнализацию, направилась к знакомому подъезду. О Юрочке Велена не беспокоилась, и вовсе не потому, что тот остался со своей матерью, хотя Лариса действительно была дома. Велена, однако, не сомневалась, что Лариса, как обычно, занята своим привычным вечерним делом – потягивает коктейли, смешивание которых сделалось для нее настоящим хобби, сидя возле бара, одновременно бездумно глядя в телевизор, изредка переключая каналы, неизвестно зачем. Вечера хозяйки походили один на другой как две капли воды: вначале медленное накачивание алкоголем, затем – спасибо, хоть на своих собственных ногах! – Лариса отправлялась к себе…

Велена, лежа без сна в собственной кровати, слышала, как та неуверенно поднималась по лестнице, как затем громко, без малейшей заботы о том, что может разбудить Юрочку, она хлопала дверью своей спальни. Выждав после этого пару минут, Велена вставала и шла вниз – выключить телевизор и свет, поскольку сделать это Ларисе никогда не приходило в голову. Нет, оставить на эту женщину даже давно уснувшего Юрочку она не могла. И потому, когда Илюша во время их вечернего традиционного звонка настойчиво попросил Велену приехать к нему, она договорилась с Анной Максимовной – кухаркой, женщиной доброй, ласковой, ненавидевшей Ларису, кажется, не меньше Велены, а главное, обожавшей Юрочку, что она останется ночевать в особняке.

Дверцы лифта, на котором она поднималась на нужный этаж, раздвинулись, и Велена сразу же увидела Стулова, который стоял на площадке, ожидая ее, судя по всему, с таким нетерпением, что даже высидеть в квартире не смог. Неужели еще что-то стряслось?!

– Слава богу! – Он шагнул к ней и почти потащил за собой. – Как ты долго…

– Разве?.. Мне нужно было проинструктировать Анну Максимовну, а доехала я, по-моему, быстро… Илюша, что случилось?

– Не знаю… – Он смущенно посмотрел на Велену и отвел глаза. – Возможно, просто все-таки сдали нервы…

Они уже стояли посреди холла, выглядевшего по сравнению с холлом особняка небольшим.

– Твоим нервам давно пора было сдать, – через силу улыбнулась Велена. – Но меня ты не обманешь – что-то случилось еще? Что?

– Ерунда, мелочь… – Он на мгновение отвел глаза. – Мне звонил следователь, Турецкий – тот, который тебя вызывал…

Она кивнула:

– И… что? Тебя… снова подозревают?!

– Дело не в этом… Он попросил меня в ближайшие дни не выходить из дома, как он выразился, руководить моей фирмой исключительно по телефону…

Велена тихо ахнула и невольно сделала шаг к Илье – теперь их разделяло не более метра.

– Илюша, это не может означать никакого домашнего ареста, это может означать только одно: Турецкий опасается за твою жизнь!.. Понимаешь?.. А если у него такие опасения возникли, значит… значит… они на что-то наткнулись… Боже мой, Илюша…

Она беспомощно всплеснула руками.

– А ты еще выскочил на площадку меня встречать. Ты сумасшедший!

Он поднял голову и посмотрел ей прямо в глаза, и Велена, давно уже привыкшая отводить в таких случаях взгляд из боязни, что он прочтет в нем то, о чем знать ему, с ее точки зрения, до поры до времени не следовало, на этот раз глаза не отвела, у нее просто не было больше на это сил. Не было сил скрывать от Ильи ни всю ту боль, которую он, сам того не ведая, причинил ей за прошедшие годы, ни то, что, вопреки всему, в душе Велены существует, как и прежде, образ одного-единственного мужчины. Возможно, это болезнь, возможно, что-то вроде фанатичного идолопоклонства, но это – так, и ничего с этим поделать нельзя…

И он понял все. И в следующую секунду Велене показалось, что она куда-то летит, потому что неведомая сила оторвала ее от пола, легко подняв не вверх даже, а ввысь, и совсем рядом она увидела глаза Ильи, в которых сквозь навернувшиеся у этого на самом деле сильного и, несомненно, мужественного человека слезы светилось то же, что и в ее глазах, – боль и любовь, любовь и боль. Впервые за все их общие годы Велена ощутила прикосновение его губ к своим губам, и оно оказалось именно таким, каким она ожидала его, кажется, всю свою жизнь – решительным и нежным одновременно…

И тогда впервые на памяти Илюши и ее самой, впервые с момента гибели Саши с Дашенькой, Велена отчаянно и горько разрыдалась, изо всех сил прижавшись к Илье Стулову, крепко обняв этого очень умного и невероятно глупого человека…

Александр Борисович Турецкий посмотрел на часы, затем на сидевшего напротив него Романова. Диктофон был только что выключен, время успело перевалить за половину двенадцатого ночи, а его собеседник, немного успокоившийся в процессе их долгого разговора, а затем прослушивания записи, устало сутулился на стуле для посетителей, потеряв вдруг ту подтянутость служаки, которую Турецкий отметил в нем в первый момент. Это было естественно: человек, совершивший решительный и необратимый по последствиям поступок, всегда ощущает некоторую опустошенность…

Мобильный телефон Турецкого нарушил возникшую паузу.

Александр Борисович взглянул на определитель номера и, вздохнув, включил связь.