Миллион миров

Тёмное и потрескавшееся, как печёный каштан, лицо детектива Грая по прозвищу Бульдог было мрачным, а широкие плечи и кряжистая фигура делали его облик надёжным, как у героя боевика. Он бы двинул кулаком по столу, если бы у него под рукой был стол — но здесь вообще ничего не было. Три первоклассных межпланетных детектива находились в совершенно пустой и неуютной комнате с гладкими стенами серого цвета и сглаженными углами, функции которой были на первый взгляд не ясны.

— Поддерживаю коллегу, — промурлыкала изящная особа с красивой светло-кофейной шерсткой. — В неуюте работать можно, но зачем?

Явно кошачьего фенотипа, эта особа была разительно не похожа на гепардисов или мурров. В отличие от жилистых мускулистых кошаков или крохотных и очень агрессивных котят-кинетиков, весьма крупная кошечка казалась супер-мягкой и нежной. Её вытянутое туловище длилось и длилось, словно пушистая змея — с приятной мордочкой и восемью парами лапок. Она обвилась вокруг элегантной спиральной штуки, висящей в воздухе, это выглядело почти как незабвенное «кошка, которая гуляет сама по себе». Кофейная мордочка вполне могла прогуляться по собственным бокам, а уж изогнуться и почесать себе спинку и вовсе без проблем.

Длинная шерсть сыщицы была заплетена в коротенькие косички-хвостики по бокам, потому что без этих хвостиков она бы превратилась в один пушистый вал приятности, который никто не смог бы воспринять всерьёз. А ведь это была Миелла, известная в узких кругах специалистка по инфо-безопасности, и индекс раскрываемости её дел достигал 9.42 пунктов.

— Лично мне гораздо лучше работается в уюте и комфорте, — сказала Миелла, — а здесь их пока не заметно. Мур.

Одиссей собирался вежливо согласиться, хотя ему было в целом всё равно, но только он успел открыть рот, как…

— Комфорт вам и не понадобился, — прошелестело со стороны. — Ведь раскрывать это дело остался один из четверых.

Вот как. Сыщиков в комнате оказалось четверо, а не трое. Загадочную фразу бросила неприметная полупрозрачная фигура, похожая одновременно на статую из медленно текущего стекла и на невнятную дымчатую тень, слегка дрожащую по контуру. Только что этой фигуры здесь не было, но вот она явилась — словно отражение в треснутом зеркале, которое скрывалось за трещиной, пока не пошевелилось и не выдало себя. Так и есть: представители четырёхмерной расы висай умеют «становиться к пространству боком», их не увидеть, пока висай не повернётся к реальности лицом.

— Джанни Фло, — мгновенно опознал Бульдог. — Ну, собственно, расходимся. Какого кварка нас сюда звали, если за дело берётся Пророчица? Она же предвидит будущее, с таким не поспоришь! Если она прилетела, какой толк во всех остальных?

— Не я, — помедлив, ответила лучшая сыщица бескрайней галактики, индекс раскрываемости дел которой был абсолютен, то есть, равен десяти. — А он.

Её дымчатая рука указывала на Одиссея.

— Он раскрыл это дело. Два часа вперёд.

Она говорила о будущем, как о прошлом, словно оно уже свершилось. Но Фокс знал, что висай не предвидят грядущее в буквальном смысле слова, а лишь размыто чувствуют его. Умей они предвидеть, могли бы стать непобедимой цивилизацией, доминирующей в галактике. И кто знает, во что бы превратилась жизнь, когда поступки и результаты всех действий известны заранее? Такой мир кажется скорее зловещим, чем счастливым.

К счастью, висай умеют лишь в общих чертах ощущать темпоральные нити объектов, событий и существ. Эти нити тянутся в прошлое и будущее, ведь любой объект существует не только в данную секунду, а и до, и после. Существует, а не исчезает у нас за спиной, когда мгновение прошло! Люди, которые привыкли считать, что «будущее ещё не наступило», а их момент является единственной настоящей реальностью — немного забывают, что точно такое же ощущение «настоящий лишь этот момент» было у всех, живших прежде, и будет у всех, кто родится потом. Потому считать, что настоящее досталось именно тебе, а остальные были, да прошли — немного самонадеянная и эгоцентричная точка зрения. На самом деле, прошлое и будущее существуют одновременно, и никуда не исчезают. Просто мы ограничены восприятием одного-единственного момента. Может, оттого и страдаем.

Одиссей давно уяснил, что всё время уже существует, целиком от и до с сотворения вселенной до её окончания, ведь время является лишь одним из измерений пространства. Просто восприятие большинства существ сформировалось вслед за физикой, в которой они возникли. Наша физика основана на причинности, а причинность предполагает чёткий порядок событий. И когда твои атомы и клетки живут в реке причинно-следственных процессов, которая течёт лишь в одном направлении — из ещё несвершившегося в уже свершённое — то восприятие и вслед за ним разум формируются по законам этой реки.