Миллиардер под прикрытием

Да, я действительно согласилась на эти условия. И действительно не стала вдаваться в подробности, каким образом ему удастся все организовать. И теперь, после того как Тема сдержал свое слово, предоставив мне возможность остаться с Гореловым один на один и задать интересующие меня вопросы, я еще стала его обвинять!

Я сжала кулаки, жалея, что ногти не достаточно острые.

Глупая дура!

Машина с визгом сорвалась с места, и мы приехали в отель чересчур рано.

Но вместо того, чтобы подняться в пентхаус, Тема подошел к стойке регистрации, заказав обед и ужин на одну персону с доставкой в номер.

— Иди наверх.

— А ты?..

— У меня еще есть нерешенные дела.

— Но…

— Если тебе будет что-то нужно, просто позвони.

— Компьютер. Я хотела найти информацию о Горелове.

Тема молча расстегнул портфель и протянул мне планшет.

— Пользуйся на здоровье.

— Когда тебя ждать?..

Он смерил меня долгим тяжелым взглядом.

— Не знаю.

И ушел. Просто развернулся и покинул холл, оставив меня в недоумении. И растерянности.

Неужели мои слова так задели его? Он… ведь вернется сегодня?

Но по мере того, как стрелки часов перевалили за полночь, а в номер так никто и не собрался проникать, мои надежды таяли со скоростью мороженного на солнцепеке.

Глава пятнадцатая

Я сомневался, стоит ли сегодня ехать в отель. Вернее, стоит ли ехать в тот отель. Все же зеркало показало, что я стал писаным красавцем после боя с Рихтером. Губа разбита, нос… благо, что не сломан (удивительно, каким образом удалось оставить кость целой). От кровоподтеков мне помогли избавиться медики, что также проверили на сотрясение, диагностировав его малую форму (оттого гул в голове и легкое подташнивание сопровождало всю дорогу). Что еще? Ах да, самое эпичное: фингал, что с каждой минутой темнел, овладевая правым глазом и делая из меня панду. Про стертую кожу на костяшках обеих рук молчу. Завтра буду шипеть даже во время банального мытья. Но финальным аккордом стала, пожалуй, правая рука. Она на некоторое время пришла в негодность. Умудрился надорвать связки на запястье, и оно теперь нещадно болело, олухнув даже под эластичной повязкой.

Был бы правшой, это была бы серьезная проблема. Все же моя подпись на контрактах требовалась чуть ли не каждый день. А пока, закинувшись обезболивающим и противовоспалительными, решил направиться к той, что не испугалась высказать мне в лицо свое недовольство.

Ветта умница. Уважаю людей, которые говорят в лицо то, что думают. Ей не понравилось, что за ее спиной я раздобыл информацию, который каждый человек привык считать личной, и она тут же решила сообщить мне об этом. Правда чуть перегнула палку. Просила поставить точку в отношениях, которые только-только начали входить в силу.

Я понимал, почему все же решился заявиться к ней в столь плачевном виде. В очередной раз проверить. Перед тем, как девушка подвергнется главной проверке Карлом.

Когда я зашел в номер, было тихо. И темно. Грешным делом подумал уже, что она не стала слушаться, и ушла домой, но нет, под одеялом на кровати виднелся силуэт безмятежно спящего человека.

Как можно тише, чтобы не разбудить ненароком, я разделся, после чего застыл перед ложем, не понимая, почему, собственно, так беспокоюсь о ее сне. Если хотел проверить, нужно, напротив, включить свет и пошуметь. Чтобы Ветта проснулась и заметила все боевые отметины. И чтобы я смог увидеть ее реакцию.

Но что-то мешало поступить по-свински.

Совесть?.. Неужели эта старушка еще теплится в моей душе? После стольких лет?

Я лег на подушки, уставившись в потолок.

Сегодня я вышел на ринг ради мести. Победил. Но чувства удовлетворения не было.

Почему?

Неужели мне действительно так важно узнать, как поступит какая-то девчонка, которую я знаю пару-тройку дней? Неужели мне не дает покоя неопределенность по имени Ветта?

Журналистка во сне перевернулась и, наткнувшись на меня, неосознанно обняла.

Теплая.

И по-домашнему уютная.

Я закрыл глаза, стараясь понять, что же чувствую. Почему противоречу сам себе. Из-за нее.

Вот только за размышлениями пригрелся и сам не заметил, как провалился в сон. А проснулся от острой боли.

— Ох!

Оказывается, я раскинул руки в стороны, и Ветта, желая отползти к краю, задела раненую кисть.

— Тема?.. — еще не рассвело, поэтому она не могла как следует рассмотреть масштаб катастрофы. Однако беспокойство в голосе подсказывало, что нащупать эластичный бинт темнота сумерек ей не помешала.

Секунда, и в номере загорелся свет, это Елизавета щелкнула переключателем возле изголовья кровати. Проморгалась, привыкая к свету, и тут же ахнула.

— Господи, Тема, что с тобой?..

Нельзя сыграть беспокойство, что нарастало в карамельных очах. Если ее порыв проверить раны отыграть сумеет любая, то изменить выражение глаз, кроющееся за внешней маской — нет. Ветта действительно была сбита с толку, и переживала о его здоровье.

— Я ходил на спорт.

— Да какой это спорт, что так травмировал тебя?! — она подползла ближе, заглядывая в лицо и кончиками пальцев покрутила за подбородок, цокнув, когда сумела как следует разглядеть последствия встречи с немцем. — Тебе нужен лед!