Миллиардер под прикрытием

— Если продолжишь так смотреть на меня, эта рубашка сгорит ко всем чертям. Я уже молчу о брюках. Никогда не понимал, почему их делают такими узкими.

Я закономерно опустила взор на темную ткань, да протянула руку, безошибочно определяя напряженное место. Он встретился со мной взглядом и потянулся, чтобы урвать поцелуй.

— Ты играешь с огнем, Ветта.

Я усилила нажатие, и Артем зашипел сквозь зубы, когда сзади кто-то посигналил, сообщая, что сигнал переключился на зеленый. Пришлось вновь возвращаться к образу прилежной девочки, чтобы не отвлекать любовника от дороги.

А так хотелось!

Я даже облизнулась, представив, что сейчас могу заставить его рычать в голос, стоит лишь согнуться к его бедрам, да продолжить игру, уже не руками.

Но нет, безопасность превыше всего. Никогда не понимала девочек, предпочитающих отдаваться эмоциям на большой скорости, забывая о том, что всегда можно остановиться, не рискуя при этом жизнью. Своей и его.

Возможно, в этом был мой минус, я не была настолько безбашенной, как любят самцы, однако твердо придерживалась правил (как будто мне кто-то предлагал подобное! У Антона машины своей не было, а Оксана была девочкой, и никого не пускала за руль своей ласточки, так что предполагаемые запросы оставались лишь плодом моей фантазии).

По тому, как потемнели глаза Артема, когда он не вовремя повернулся в мою сторону и увидел финт с языком, вообще стоит молчать. Зато внутри что-то приятно разлилось, глядя, как тот сжимает кожу руля, сильнее необходимого, возвращая внимание на дорожное полотно.

И сейчас, вновь оказавшись на пассажирском месте, я загнала все фантазии и мечты куда подальше, желая выяснить, откуда же моему очаровательному брюнету стало известно обо мне так много.

— Итак?.. Не хочешь мне объяснить?

— Вячеслав не допустил бы на переговоры постороннего человека. И я знал, что он потребует договор о неразглашении конфиденциальной информации. Как понимаешь, вручную вписать в подобную бумагу данные о тебе, не представляется возможным. Поэтому мне пришлось попросить коллег достать необходимую информацию.

— To есть спросить у меня — не вариант?

Артем поморщился.

— Я не думал, что это станет проблемой.

— Серьезно? To есть для тебя это нормально, если бы тебе вручили какие-то бумажки, на которых была бы прописана чуть ли не вся твоя родословная до пятого колена?

— Не сгущай краски, пожалуйста. Узнать о прописке может чуть ли не каждый, если пробить по базе номер телефона. To же и о паспортных данных, если оформляли именно на держателя симки.

Я обиженно отвернулась в окно.

Он, может, и прав, но чувство предательства и махинаций за спиной не отпускало.

— К тому же, — продолжал, как ни в чем не бывало Артем, — если ты обвиняешь меня в том, что я лезу в чужую жизнь, то как назвать твою работу? Все журналисты готовы из кожи вон вылезти, чтобы найти что-то компрометирующее на интересную личность.

— Останови машину.

Я кожей почувствовала, что он повернулся ко мне, однако я не хотела встречаться с этим типом взглядом.

— Нет.

— Останови! Я хочу выйти!

— И не подумаю.

Пришлось поворачиваться.

— Если тебе так ненавистна моя работа, тебе приходится прибегать к уловкам, чтобы узнать мое полное имя и место проживания, да и вообще… терпеть рядом с собой, так не проще ли выпустить, отпустив на все четыре стороны?

Тема резко свернул к обочине, ударив на тормоз. Да так сильно, что меня откинуло вперед, сразу же вжав ремнями безопасности обратно в кресло.

Помощник Горелова повернулся ко мне всем корпусом и начал цедить сквозь зубы.

— Я. Никогда. Ничего. Не делаю. Просто так. И привык отвечать за свои слова. Я обещал тебе помочь с интервью. Я помогаю. Ты не спрашивала, каким образом я буду этого добиваться. Мне нужно было устроить тебе встречу, чтобы Слава не возмущался неправомерностью твоего присутствия на встрече, куда даже юристов своих он не позвал, потому что не был уверен, что сделка пройдет так, как он и планировал. Однако ты там была. Благодаря мне. И моему длинному носу, что залез в базу данных при помощи службы безопасности компании. Ты хотела встречу с Гореловым — ты ее получила. При минимальных потерях. А что до того, чтобы я тебя отпустил — не отпущу. Все просто: мы с тобой заключили сделку. Четырнадцать дней ты моя. Только моя. И должна находиться рядом со мной все время, пока Я того хочу. Мы договаривались, что на эти полмесяца ты забываешь про свои желания. Уединишься после истечения срока договора. Убежишь, улетишь, уплывешь, выбирай любое из перечисленного. Но это случится не раньше, чем я скажу, что мы друг другу больше ничего не должны. Я понятно объяснил?

К горлу подкатил противный ком, что мешал дышать, а на глаза навернулись слезы. Мне удалось лишь мотнуть головой и вновь отвернуться к окну, чтобы не заплакать. Чтобы он не увидел, что его слова больно ранили меня.

Справедливые слова!