Миллениум

Ближе к вечеру ветер, как назло стих, и для прохождения Красивого каньона Павлов приказал дополнительно установить на корме с каждого борта по пять длинных весел. Места за дополнительными веслами заняли невольники. Принуждать к работе никого из них не пришлось; многие "пассажиры" вызвались потрудиться на общее благо добровольно.

Банки (скамьи) на "Эсмеральде" и "Лимузине", в отличие от "Клементины", располагались под углом к проходу (куршее). На банке сидело по одному или по два гребца, управлявших одним легким кленовым веслом длиной от четырех до шести метров. Из-за низкого потолка, образующего поверхность верхней палубы, по куршее приходилось пробираться согнувшись, но зато гребцы были надежно защищены от дождя и ветра.

Павлов и сам от работы отлынивать не стал, занял место среди загребных правого борта. Вспомнив, как он ходил на "Клементине", он спросил парней, какие "морские" песни они знают. Выяснив, что среди этих песен есть и его любимая, он сам ее и затянул, а парни дружно подхватили:

"Весла бери поскорее и — в путь! Ветру подставь богатырскую грудь.

Так навались, чтоб бурун за кормой! Правим в Айхеной, правим домой.

Вот он, вижу! Лямбда!

Пенит волну моя чудо-ладья. Счастлив судьбою моряцкою я.

В даль голубую дорогой прямой правим в Айхеной, правим домой.

Вот он, вижу! Лямбда!

Если читатель еще не забыл, ритм для рывка веслом в этой песне задавался возгласом "Вот он, вижу!", а сам рывок следовал вместе с выкриком крепкого словца "Лямбда!".

Команда гребцов работала дружно и слаженно; и галера, преодолевая сильное встречное течение, медленно вошла в устье Красивого каньона. Команда матросов, установив на фок-мачте марсель, приготовила заряженные многолучевые арбалеты и заняла позиции для стрельбы по всему, что на козырьках каньона будет шевелиться или двигаться.

Павлову очень не нравилось решение Центуриона Сансары снять с Красивого каньона наблюдательный пост и перенести его ближе к Красным Камням, хотя он прекрасно понимал, что эта мера вынужденная, и обусловлена нехваткой людей. На шестой день после сражения в Красивом каньоне от ран скончались еще две воительницы, и, таким образом, общее количество погибших со стороны победителей составило десять человек. Вот их имена: Меркурий из Эльдорадо; Виктория, Памела, Забава и Младшая Дося из отряда Центуриона; Верховный вождь Гонорий и его племянник Степан, Панкратий и Тихон из рода Красной Лошади и Остап из рода Желтого Быка.

В скорбном списке погибших абсолютное большинство (9 человек) — представители племени орландов. Эти люди сражались и умирали, выполняя по отношению к Павлову и гражданам Эльдорадо союзнический долг, скрепленный его браком с дочерью Верховного вождя Гонория Ириской.

О стратегическом плане военных советников Агесилай-хана IV оккупировать Красные Камни и изгнать оттуда местное население из подчиненных Астрахана знали немногие. Один из них находился у Павлова на галере. Это — строитель-архитектор Антон-хан из провинции Тхэбай. Основываясь на подробной карте Долгого Острова, составленной Толемей-ханом, Антон-хан начертил план военной крепости джурджени на реке Ипуть и перед отправкой Северной экспедиции успел его в штабе сухопутных войск утвердить. Свитки пергамента, изображающие основные фортификационные узлы будущего города-крепости, находились у него за пазухой и были причиной его глубоких переживаний: показывать документы, подписанные начальником штаба сухопутных войск Муса-ханом, их высочеству Тезей-хану или нет?

Пройдя Красивый каньон, "Лимузина" зашла в устье реки Полынь. На том же месте "между двумя холмами и горячим ручьем" ее экипаж и невольники, которых Павлову пришлось взять на борт, остановились на ночлег.

Во время стоянки произошел досадный инцидент, который оставил на душе у Павлова очень неприятный осадок. Короче говоря, некоторые члены экипажа стали приставать к рабыням, полагая, что их тела не настолько чисты и священны, чтобы относиться к ним, как к вместилищу души и разума. В числе тех, кто стал объектом домогательства, оказались жена и дочь корабельного мастера Егория из города Альхон. Женщина унижение стерпела, молча, но, вот, шестнадцатилетняя дочь, которую боцман Корейка затащил в овраг и изнасиловал, изошла криком. Егорий попытался вмешаться, и был жестоко избит, а его дочь на рассвете утопилась.