Микролюди

– Мы дадим сигнал к штурму, когда все войска займут свои места. Вероятно, в 18 часов. Мы надеемся закончить к ужину, чтобы в вечерних новостях в 20 часов уже объявили о завершении операции.

– Спасибо, генерал Лажуани. Ну что же, Люсьена, будем следить за операцией поминутно и все передавать. Я же поднимусь на борт вертолета, чтобы снимать для вас сверху, а у моих коллег, которые собрались в одном месте, будут одновременные снимки с земли.

– Спасибо, Жорж, мы свяжемся с вами, как только начнется операция, которую назовем «Сражение при Пюи де Ком». А теперь перейдем к другим событиям. Начнем с футбола. Результаты скорее неутешительные для сборной Франции, она не использовала представившиеся ей возможности и потерпела неудачу в…

83.

Рука касается цифрового планшета, принимающего телевизионные новости.

– Они уже собрались для штурма. Что будем делать, Давид? – спрашивает Эмма 109.

– Как обычно, будем импровизировать.

– А я думала, что это происходит так: 1) получаешь информацию, 2) думаешь, 3) действуешь. Ведь это девиз твоего прадедушки.

– Иногда надо поступать не по установленным принципам, а наоборот: 1) действуешь, 2) о последствиях подумаешь позже, 3) потом получишь информацию о том, какими средствами все уладить.

Микроженщина не знает, шутит он или нет. Ее всегда смущало чувство юмора у Великих.

Она думает, что проблема Давида в том, что с тех пор, как он скрывается, у него появился этот ироничный и разочарованный тон. А смерть подруги только усилила его цинизм.

Микрочеловечки вокруг них больше не поют. Они очень устали. Раненые спят. Несколько пар уединились, чтобы заняться любовью. Страх смерти усиливает желание продлить жизнь. Но когда женщин 90 %, а мужчин 10 %, то получается некоторое несоответствие, и на редких мужчин, находящихся здесь, не просто большой спрос – они нарасхват.

Матери прячут детей за ложную стену из камней и песка.

Воительницы укладывают арбалеты в колчаны. Многие едят, чтобы набраться сил и взбодриться перед штурмом, который, как они понимают, неминуем.

В углу дремлют семьдесят пять огромных пленных (шестьдесят жандармов, трое Великих из «Пигмей Прод» и двенадцать журналистов).

– Вы должны сдаться, Давид.

Молодой человек узнает голос той, которая произнесла эту фразу.

Аврора не спит, и он подходит к ней. Она сидит со связанными сзади руками, ноги у нее тоже связаны. Рядом с ней спят Наталья и Мартен.

– И что произойдет, если мы сдадимся?

– Вы могли бы оговорить условия. Конечно, придется нас освободить и сдаться в плен. Тебе и Эмчам.

– Во время осады Варшавского гетто последние из восставших евреев, падающие от голода после месяцев сопротивления и осады, сдались, и их всех уничтожили.

Давид проверяет узы пленных.

– Значит, ты выбрал свой лагерь, – констатирует Аврора.

– Я не люблю делать вещи наполовину. Для меня это не выбор, это ответственность, которую я несу.

– Ты бредишь, Давид. Это не новое человечество. Посмотри на них, Папа Римский прав, это наши «лабораторные опыты». Как морские свинки, которых используют для опытов, или лягушки, которых режут на уроках в школе. Тебе все это говорили, но ты не хочешь слышать правду. Ты защищаешь проигранное дело.

– Это живые существа, наделенные разумом и сознанием, и они достойны уважения.

Несколько микрочеловечков подходят, прислушиваясь к их диалогу.

Молодая женщина бесстрашно нападает на своего бывшего коллегу:

– Пентесилея убита. Твои «новые люди» задушили ее, хороводом обвив шею. Это ли «достойное уважения» поведение существ, «достойных уважения» и считающихся равными нам?

– У Эмчей не было выбора. А «твои» жандармы убили Нускс’ию, когда сражение уже было закончено, и это уже ничего не меняло.

Она встряхивает спадающими ей на плечи волосами:

– Я не узнаю тебя, Давид, ты предаешь свой вид…

– …чтобы участвовать в новом.

Бывшие коллеги смотрят друг на друга с вызовом.

– Изменения – это закон Вселенной. Все меняется, развивается, и я изменился… а ты нет, – говорит он.

– Ты все равно не прав, Давид, потому что ты проиграешь. Закон эволюции требует отбрасывать побежденных.

– Это дарвиновская теория. Я же верю в ламаркизм с его изменением индивидов, а не с преобладанием сильнейшего. В отличие от тебя, Аврора, я совершил свою личную метаморфозу.

– Ты сошел с ума, Давид.

– Галилея тоже считали сумасшедшим.

– Теперь ты считаешь себя Галилеем!

– Я считаю себя тем, у кого есть идея и кто готов сражаться за то, чтобы воплотить ее в жизнь.

– Бедный Давид, твое дело безнадежно.

– Безнадежные сражения могут быть самыми прекрасными.

Появляется микроженщина, взбирается на плечо Давида и что-то шепчет ему на ухо.

Он включает свой смартфон и смотрит на картинку новостей с надписью: «Прямой репортаж из Пюи де Ком».

– Ну вот. Подкрепление уже здесь. Они у восточного входа. Им понадобится примерно час, чтобы дойти сюда, – прикидывает он. – Предупредите остальных. Надо бежать на запад.

– А заложники? – спрашивает Эмма 109.

– Оставим их здесь, мы не можем их взять с собой. Они слишком тяжелы и громоздки. Они закупорят проходы.

Эмчи поспешно собирают багаж и тянутся к туннелям рудника, ведущим на запад.