Михей Кузмич на курорте

В. Л. Бахметьев МИХЕЙ КУЗЬМИЧ НА КУРОРТЕ (Шутейный рассказ)

Председатель завкома собрал рабочих мельницы. Было их с полсотни. Народ все обстоятельный, хозяйственный. У каждого — одна нога на мельнице, другая — на пашне, и та, что в пашню упиралась, крепко держала человека у земли, у тайги, у всей тамошней глухомани.

— Вы чего, граждане, — обратился к собравшимся председатель: — пришла из союза бумага… Читать, али словесно обсказать?.. Бумага длинная, до обеда хватит…

— Словесно, чего там! — загудели голоса.

Председатель заглянул для приличия в бумагу, крякнул и заговорил:

— Дело, братцы, такое: требуют от нас человека на курорт… Сначала на комиссию к осмотру, а опосля — на самый курорт… Для бесплатного излечения… По все правилам процедур!..

В толпе зашумели.

— Еще чего выдумали?! Каки-таки куроры?! Рабочая пора на носу, а они…

— Ша! — поднял председатель руку. — Запамятуйте: мы есть часть всей Есесер и отказываться не должны! Какие вы есть пролетарии, ежели будете ото всего пятиться в дезертиры?.. Обратите ваше внимание: полное иждивение при бесплатном машинном проезде… Но-о?

В толпе молчали… Эх, не было печали, так черти накачали!.. Ни дня, ни часу покоя: то с Колчаком возись — повинность всякая, то на курорт высылай… Беда!

Тут выступил в круг Микита, мукосей.

— Вот чего, братцы! Давайте с полным нашим расположением Михей Кузьмича просить… Человек он старый, дряхлый!..

— Правильно! — заорали в полсотни глоток.

— Ему все одно, этакому-то: годом раньше, годом позже…

— Верно, чего там!..

— Опять же — герой труда!..

— И пашни под им нет… Вовсе слободный!..

— Кузьмича, Кузьмича… Желаем!..

Михей Кузьмич выступил вперед, потрогал седенькую бородку, снял картузишко и жалобно заговорил:

— Ребятки, ослобоните! Всякому, вить, на этом свете пожить хочитца…

— А ты не супротивься! — зашумели в толпе. — Для мира, для обчества старайся…

— Имей, Кузьмич, в виду… — подхватил председатель:- ежели, упаси бог, неладное выйдет, так, вить, ужли мы звери? Старуху твою оберегем, но миру не пустим!..

— Просим, просим!..

Михей Кузьмич отер пот, горохом выступивший на лысине.

— А далёчко ехать-то?..

— Пошто далёчко?.. Единым духом домчат… Ты не стесняйся!..

Долго умащивали Кузьмича. Под конец — согласился старый.

— Видно, на роду у меня так написано, — сказал он. — Китай бунтовал я из всей деревни ходил… И теперь, выходит, мне!..

*

В тот же день вечером Михея Кузьмича повезли в город, а город — за шестьдесят верст. Возвратился он на третьи сутки, к полудню, скорбным, но обреченно спокойным.

— Ну, братцы! — об'явил он. — Ехать мне за тыщи аж верст, на самые кислые воды…

— С богом, чего там! — дружно отозвались вокруг. — Ты… не робей… Вода-первый сорт!..

Эх, кому-кому, а старухе Кузьмича досталось хлопот: сухарей мужу изготовила (одной водицей, да еще кислой не проживешь!), в церковь сбегала — молебствие заказала о здравии раба божия Михея путешествующего. И к ворожейке заглянула- не будет ли каких предвидений…

Все бы это ничего, да перехватила старуху на улице покойного владельца мельницы вдова.

— Слыхала, слыхала, Акулинушка!.. — начала она. — Слыхала!..

Да как накинется:

— Сдурела ты, старая, в этакое приключение супруга пускаешь! Большевицкие все это выдумки, на погибель рабочую!..

— Авось, господь спасет!.. — закрестилась Акулина. — Пущай едет…

— А вот, погоди, погоди! — зашипела мельничиха:- узнаешь, чем он, курорт этот, пахнет… Мой-то, покойник, ездил!.. Бывало с собой — полтыщи, а назад — с одними шальварами… Послушай, не зря говорю: держи старика! Закрутит его на курорте мармудка какая-нибудь — потедова ты муженька свого и видела…

Акулина усомнилась.

— И-и, милая! Да кто же на ево, на лысого моего польстится-то? И с пороком он тоже… Порок у ево в городе определили…

— Дура ты этакая! — вышла из себя мельничиха. — Мужик нынче вон в какой цене, а большевицкой девке дай-подай: хучь какой порок, лишь бы в штанах!..

Прибежала домой Акулина сама не своя.

— Не пущу, старый! Знаем теперь, куда твои глазыньки целят… У, бесстыжий!..

Пришлось народу уговаривать бабку. На трех пудах пшеничной муки помирилась. От завкома с мельницы обещали на поддержание в холостом ее положении.

*

Провожали Михея Кузьмича всей мельницей. Председатель речь пустил с перечислением заслуг от'езжающего. Закончил он так:

— Желаем тебе, Михей Кузьмич, дорогой ты наш гражданин, полного изничтожения всех твоих недугов и вообче… здоровья… Чтобы, значит, возвратился ты к нам навовсе беспрочным… по всем, значит, статьям, в полном пролетарском виде!.. А что касается решимости твоей, то все мы очень даже понимаем и сочувствуем… Да здравствует Советская власть, третий тернационал и дорогой наш ерой труда Михей Кузьмич Заволокин… ура!..

Все обнажили головы, закричали «ура».

Обнимая в последний раз старика, Акулина всхлипывала.

— Клятву-то, клятву-то супружескую не переступай!..

Наконец, покряхтывая и пошатываясь, Михей Кузьмич выбрался из толпы и полез в таратайку. Кони тронулись, люди замахали фуражками, опять закричали «ура», бабы повели Акулину прочь.

*